Время от времени жестяные сливные трубы домов оживали и с грохотом выплевывали на тротуар порции зубастых льдинок. Грин Тимофеевич испуганно прядал в сторону и, задирая колени, опасливо перешагивал через снежный плевок. А что, если сосулька с крыши свалится на голову? Нет, все же удачно он прихватил эту шапку…
Грин Тимофеевич вышел к проспекту, от которого рукой подать до метро. И тут от последней сливной трубы раздался резкий грохот, а через мгновение на асфальт вывалилась кошка… Грин Тимофеевич обомлел… Кошка вскочила на лапы и побежала прочь, пересекая дорогу. Как она оказалась в трубе, непонятно. Но в том, что это дурная примета, Грин Тимофеевич не сомневался, хотя кошка была вроде не черная. «Вот сволочь, – подумал Грин Тимофеевич, – не хватало мне Сяскиной…»
Грин Тимофеевич стоял столбом, в ожидании, что кто-нибудь обойдет его и прорвет магический круг. И уже отчаялся…
– Что с вами? – раздался за спиной противный голос Сяскиной. – Что вы стоите? Сердце прихватило? У меня есть валидол…
– Стою и стою, – буркнул Грин Тимофеевич, радуясь, что зловещий круг пересечет малосимпатичная соседка.
– Как знаете, – обиделась активистка.
Едва она шагнула навстречу предначертанным роковым неудачам, как Грин Тимофеевич почувствовал вину. Это чувство порой охватывало его, даже после пустякового проступка, требуя извинений. Он становился противен самому себе, но ничего не мог с собой поделать…
– Э-э… Послушайте, Берта Ивановна! – Грин Тимофеевич метнулся вслед за Сяскиной. – Я давно интересуюсь… как-то странно… Берта и вдруг… Ивановна, – пролепетал он, злясь на себя.
Активистка удивленно покосилась на соседа и придержала шаг.
– Что, собственно, странного? Я – урожденная Штрассе. Немка. Берта Иоганновна… Не более странно, чем Грин, это вообще не имя, а фамилия…
– Да, да, – торопливо согласился Грин Тимофеевич.
– …И вообще, вы в метро, а я на автобус. – Сяскина решительно шагнула под навес остановки.
Только Грин Тимофеевич подошел к метро, как услышал отдаленный визгливый крик, ошибиться он не мог – голос соседки. Но пока он раздумывал, решившись поспешить к автобусной остановке, крик прекратился. Сяскиной не было видно. Какие-то тетки возмущенно поглядывали вдоль проспекта. Грин Тимофеевич узнал, что «нерусский» слямзил у женщины сумку и убежал, а та бросилась за ним… «Кошка, конечно, кошка из трубы, – подумал Грин Тимофеевич, – а ведь могла бы и мне подгадить усатая сволочь». Но особой радости не испытывал, обычная маята совестливой натуры…
3
Контора по продаже зеленых насаждений разместилась в строительном вагончике, вблизи оранжереи Таврического сада. В таких вагончиках когда-то собирали бумажную макулатуру в обмен на дефицитные книги… Вообще-то это была не контора, а пункт – как можно быстрей провернуть дельце и смыться. Здесь даже городского телефона не было, поэтому в летучих объявлениях о работе дали только адрес, что и вынудило Тамару идти наобум. В чем она и попрекнула лысого мужичка, что копошился за служебной стойкой.
– Вот еще! – огрызнулся продавец. – Нет таких возможностей, чтобы каждому письма писать. Добралась, узнала, решай сама…
– Добралась, – в тон передразнила Тамара. – Наверное, при той власти в исполкоме работал…
– Ну ты вот что… Не устраивает работа, мотай отсюда, пока цела, не в министры тебя звали…
Продавец достал платок, смачно высморкался и поверх платка посмотрел на докучливую посетительницу. Работа, что предлагалась, и впрямь была непростой: шнырять по лесхозам, закупать товар, везти его в город. А оплата только после продажи товара, да и то не очень завидная. Пять процентов от стоимости метра товара. Тамара уже прикинула: к примеру, церападус, изображенный на стенной рекламе, – гибрид вишни и японской черемухи, ствол высотой до четырех метров, – стоит тысячу рублей за метр…
