В течение минуты я вертела из стороны в сторону ключ зажигания, пытаясь добиться от непослушного двигателя ровного, не омраченного простудным чихом звучания, и все это время темно-синяя машина с зеркальными непроницаемыми стеклами ждала.
Наконец, я тронулась. Демонстративно медленно, не превышая тридцати пяти–сорока километров в час, придерживаясь крайней правой полосы, я двинулась дальше – и «Ауди» упрямо сопровождала меня! Как собачонка. Как след на воде. Странно!
Мужики, которых я выглядела, вдруг перестали мне казаться респектабельными.
Правый поворот. Они – за мною. Что это? Игра? Еду до следующего перекрестка, включаю левый поворот и… поворачиваю направо и сразу давлю на педаль газа. Не так быстро, как хотелось бы, но – набираю скорость. Еще один правый поворот. Знакомый двор. Поблизости живет Нина. В этом дворе я знаю каждую ямку, каждую выбоинку. Проскакиваю его по периметру, выезжаю на параллельную улицу, еще метров триста и – левый поворот. Пропускаю помеху справа. Теряю на этом пятнадцать, двадцать секунд, а затем – благополучно вливаюсь в интенсивный поток проспекта Родимцева. Только теперь позволяю себе чуть сбросить скорость и взглянуть в зеркало. Позади меня никого. И я уже не гоню, а продолжаю сбрасывать. Вот стало свободно не только позади меня, вечно отстающей, но и впереди, метров на двести–двести пятьдесят. Отлично! Я оказалась в разрыве потока, что возникает на перекрестках. Кручу головой и не вижу своих преследователей. Ай да я! Оторвалась! Ура. Теперь – домой.
Мне все время по прямой. Держусь в среднем ряду широкого трехполосного шоссе и буду держаться – езды предстоит минут двадцать.
Проезжаю развилку, ведущую в аэропорт. Шоссе становится по-настоящему свободным, то есть пустым и – черт, черт, черт – замечаю темно-синюю «Ауди» вновь! Сразу же возникает впечатление – эта машина все время двигалась рядом: где-то там, слева от меня, отстав на полкорпуса, и вот, как только дорога, сократившись на полосу, сузилась, она непринужденно вынырнула оттуда – с темной стороны Луны и обошла меня. Но и держаться впереди не стала, она тут же ушла вправо и почти остановилась, пропуская меня вперед.
Мои нервы не выдерживают. Педаль газа до отказа, до упора.
И вот – я в незнакомом районе, в пустынном тупике.
Он – приближается.
– Я – сама! – не контролируя себя, я кричу эти слова во весь голос.
– Правильно. Сама. Пойдем, – произносит он красивым баритоном.
Зареванная, с разбитыми коленями, перепачканная дорожной грязью (разве я выгляжу привлекательно, успеваю подумать я), я безропотно иду к нему.
Распахнулась задняя дверь.
Он навалился на меня, как только дверь машины мягко и беззвучно закрылась за нами.
В узком, тесном пространстве салона я впервые в жизни ощутила еще один ужас – не изведанный ранее ужас клаустрофобии. И все мои страхи перемешались во мне. Я задрожала и вспотела (или просто было жарко?). А потом я почувствовала, как его рука проникла под меня… Под бедра и, чуть их приподняв, уверенно скользнула по ягодицам. (Бешеные мурашки, каждая размерами с красную икринку, словно пожар выгнал их из муравейника, разбежались по моему телу). И, подцепив верхний край моих трусов, он содрал их одним движением!
Потом мы поехали в ресторан. Я, слабая женщина, сломленная грубой силой, жестокой волей, с ним.
В туалете я, как смогла, привела себя в порядок. Промыла ссадины на коленях. Вычесала песок из волос. Поправила веки, ресницы, губы. Вот только надевать на себя то, чего на мне не было, не стала.
