Баночка. Под ее крышкой лежит настоящий табак. Дорогой табак. Правильный табак. Редкий табак. Ароматный табак. Хорошей фракции. «Помол номер ноль», – сказали бы соледобытчики стахановцы, вытирая пот с широкого лба рукавом серой спецовки, выбираясь из глубокого забоя, набежавшим на них корреспондентам газеты «Гудок». «Пять звезд», – сказали бы бутлегеры-дегустаторы, облизывая губы и слегка прищурив глаз, поигрывая на свету широким бокалом с темной жидкостью откинувшись в кожаное кресло, и, чуть помедлив, ставя оценку в дегустационную карту под вспышки, аккредитованной на выставке прессы. Долой крышку! Вот он! Благородный цвет. Ноздри жадно втягивают амбре. Хорошо. Папироска выравнивается и слегка подсушивается огоньком до легкого вафельного хруста, при необходимости. И ты начинаешь заполнять ее содержимое. В баночке – убывает, в папироске – пребывает, а в целом все остается в балансе. Сообщающиеся сосуды. Чистой воды физика. По физики, если честно признаться, у меня была тройка. Нетвердая. Ближе конечно к двойке. Жутко не понимал этот школьный предмет. Учительница была молодая выпускница Карачаевского государственного педагогического университета, Зурида Мухамедовна. На уроках было больше смешного, нежели поучительного. Но отличникам это не мешало. Каждому – свое. А теперь я занимаюсь другой физикой: физикой превращения твердых тел в газообразные посредством физико-химических реакций. По химии, было не лучше чем по физике. Николай Дмитриевич. Он был из той обычной школьной компании, куда входили, кроме него, еще физрук Юрий Викторович и трудовик (эти менялись чаще, чем физруки, поэтому имя не вспомню). Николай Дмитриевич любил рассказывать, как он, будучи студентом одного из многочисленных советских ВУЗов, проходил практику на Одесском заводе шампанских вин. Особенно живописно он повествовал об этом после небольшой паузы, которую брал, удаляясь за дверь с надписью «Лаборатория». Заманив туда одного из учеников, отсчитывая купюры, он в вежливой форме выражал просьбу о вояже в близлежащий магазинчик за бутылочкой. Ученик тихо кивал, пряча шуршащую сумму в карман школьных синих брюк, и с радостью покидал урок. Со временем рассказы Николя Дмитриевича становились все чаще, а паузы для визита в лабораторию все длиннее. Оно и понятно: какой интерес в рассказах о химических основаниях и солях калия группе подростков подверженных дикой гормональной атаке. «Какие к черту соли калия!» – думал Николай Дмитриевич выдыхая дымок в лабораторскую форточку и ставя мензурку в шкафчик.
Неспеша, используя обратную тягу, продолжаешь уменьшать объем содержимого баночки, до момента полного наполнения папиросы.
Дай папиросочку!
У Тебя брюки в полосочку!
П. П. Шариков
Слегка утрамбовываешь, постукивая о ноготь большого пальца. Немного оседает. Еще немного тяги в себя. Еще постучать. Еще осело. Достаточно? Достаточно плотно.
Конец папироски заворачивается конвертом и натягивается, параллельно его при этом покручивая и разминая пальцами придавая нужную твердость. Готово.
Говорят, что делать сигары – это целое искусство. Это как писать картину. Ваять. Маленький утренний шедевр. Заколоченная папироска. При одном только виде которой, чувствуешь уже легкое возбуждение от предвкушения вкушения запретного плода. Все готово к следующей сцене.
