– Миленький мой, родненький! Я знала, что найду тебя. Ты только сразу не отгоняй меня. За время войны я подурнела, постарела, но я также люблю тебя! Пойдём домой, теперь я никому не дам тебя в обиду, – и она погрозила кулаком растерявшимся обидчикам и окружившей их толпе.
Николай онемел от неожиданности. Неужели это его Катюша? Нет, как будто непохожа, но ведь он не видел её восемь долгих лет, она могла измениться. Вот только зачем он ей такой? Лучше бы его убили те злобные мужики. Но остановить женщину было уже невозможно. Она уверенно покатила тележку сквозь толпу и каждая женщина-солдатка, потерявшая на войне мужа, завидовала её простому бабьему счастью. А она, не вытирая бегущих по лицу слёз, размазывала их грязным рукавом телогрейки и с улыбкой, быть может впервые осветившей её прошлую красоту, тянула свою ношу с таким видом, будто спасала его с поля боя.
– Живой! Бабы, глядите, мой муж живой! Миленький, ты только потерпи, я тебя отмою, обласкаю, посажу на лавку, и любоваться всю жизнь буду.
И Николай как-то сразу поверил её словам и не сопротивлялся. Он знал, что это не его Катюша, но эта сердобольная женщина приняла его уродство. Его сердце впервые наполнилось теплом и забытым человеческим счастьем. А к ним уже бежала девочка, похожая на его Вареньку. Она обвила руками его шею и защебетала:
– Мой папка вернулся с войны! Я тебя так ждала. Пообещай, что ты больше никуда не уйдёшь?..
А женщина всё повторяла: «Заря моя вечерняя, любовь неугасимая!..»
