А теперь нет у меня счастья. Ничего не осталось.
Со стороны холла доносится посторонний шум. Верхний свет включается.
Хенесси навострит уши. Убирает мордаху с моих коленей и что есть лап несется в сторону источника звука.
Если Назар увидит меня здесь всю в слезах, скорее всего, последуют вопросы. А я хочу обойтись без допроса. Хочу сама рассказать все от начала и до самого конца.
Я прохожусь ладонями по лицу, утираю следы минутного отчаяния и успеваю подняться с дивана прежде, чем Назар появляется в гостиной.
Сегодня он уже не кажется мне таким грозным, как вчера. Наверное, за сутки я успела привыкнуть к его внешнему виду.
Я нахожу его привлекательным. Чертовски привлекательным.
Он сильный и высокий как могучий титан. У Назара ярко выраженная челюсть и массивная шея, переходящая в широкие плечи. Небольшая щетина и короткая стрижка, придающая его внешнего виду невозмутимую серьезность. А самая яркая и броская черта, как по мне — соблазнительная ямочка на подбородке, визуально сглаживающая его шрам и усиливающая привлекательность этого мужчины.
От него исходит мощнейшая энергетика. Сбивающая с ног.
Он зверь. Прирожденный хищник.
И волчьи голубые глаза с чрезмерно большой радужкой видят меня насквозь или даже больше. Видят все мои страхи, нутро, всю душу.
Однако именно сегодня под этими рентгеновскими лучами его глаз я не ощущаю себя так, как будто меня рассматривают через окуляры микроскопа.
Сегодня его глаза излучают тепло. Каждая клеточка моего тела наполняется теплотой, пока он стоит в проходе и смотрит на меня.
Мне порой так не хватало этого. Банального человеческого тепла.
— А, проснулась уже, — завязывает диалог рокочущим басом, глядя на меня, пялящуюся на него безо всякого стыда.
Смаргиваю с глаз пелену задумчивости и киваю.
— Ага.
С пятки на носок перекатываюсь.
Неловко, что он застал меня в гостиной.
Я точно не знаю, разрешается ли мне выходить из комнаты, когда в доме нет никого, кроме собаки, которая в настоящий момент вьется вокруг своего хозяина и напрашивается на ласки. А хозяин тем временем безжалостно игнорирует ее.
— Завтракала?
— Нет еще.
Нахмурив брови, Назар поглядывает на свои наручные часы.
— Тогда идем обедать! — звучит не как приглашение на обед, а как призыв к расстрелу.
К его командирскому, леденящему тону еще необходимо привыкнуть.
— Сейчас, только отлучусь ненадолго в ванную.
Через минут десять вхожу в кухню, принюхиваюсь к изумительному аромату запеченой картошечки и тушеного мяса с овощами, аккуратно разложенных по тарелкам. Выглядит аппетитно. Как шедевр искусства — кусочек к кусочку, словно этим занимался какой-нибудь знаменитый кулинарный блогер.
В застывшей позе Назар восседает за столом. К еде не притрагивается. И тепло больше не излучают его глаза.
Неужели где-то накосячила?
Аж не по себе становится. Я ведь заставила его ждать.
Быстренько проскальзываю за стол, вооружаюсь вилкой и ножом, скрещиваю их, подняв над своей головой.
— Приятного аппетита! — получается театрально, как боевой клич.
Таким образом я надеялась разрядить обстановку и вызвать у Назара хотя бы подобие улыбки, но не вышло.
Угрюм, как старуха у разбитого корыта.
— Готовить умеешь? — интересуется Назар, вздевая на вилку кусочек мяса.
— Умела... когда-то. Не так вкусно, конечно, — неуверенно.
— Теперь у тебя будет уйма времени. Попрактикуешься недельку-другую, а там и доведешь свои умения до идеала, — намекает он на то, что я попала далеко не в санаторий.
