– Почём?
Дед изумлённо помотал головой: вот она, пресловутая синебугорская хватка-то! Всё продаётся, всё покупается. И дети туда же…
– Тебе зачем стариковская палочка? – спросил он в ответ.
– Она ж заговорённая, так? Буду в городки сшибаться, ясное дело. Ну, какую цену просишь?
Остальные мальцы зашушукались:
– Заговоренной палкой играть нельзя… Чего это Хмылко наговаривает?..
Старик хотел пригладить вихры на голове паренька и что-нибудь ласково ему сказать, чтоб не обиделся отказом, но уж больно по-взрослому, оценивающе, смотрел тот на палку и её владельца.
– Не продажная, – буркнул Яромилыч. – Дорога мне, как память.
Дорога, как память… Как-то странно это прозвучало в мигом притихшем переулочке. Гулко так, и с непонятным выражением. Мальцы боязливо вдруг переглянулись, о чём-то пошептались скоро, и ни с того, ни с сего, отступили на почтительное расстояние. Кто-то спросил, испуганно пряча глаза:
– А ты, дедушка, и в детстве в городки играл?
– Тогда только и играл, – кивнул тот.
– Это он! ЧЁРНЫЙ ГОРОДОШНИК! Бежим!!! – заорали мальцы и кинулись врассыпную.
Одни махнули через забор, другие припустили по улице прочь, и лишь один, губастый паренек, почему-то, видимо с дуру, рванул мимо деда впритирку. Ловким движением Яромилыч выхватил его из воздуха, поймав за ухо.
– А-а! – заорал губастый, – Пусти, пусти! Городошник несчастный! Убивают! Ребяты, бегите к маменьке, скажите, что меня городошник сожрал! А-а!
Однако «ребяты» тут же прекратили отступление, и потянулись назад, желая посмотреть, как городошник будет пожирать их товарища. Отставив губошлепа на расстояние вытянутой рукой, старик сурово спросил:
– Чего разорался, а? Почему переполох? Какой ещё «городошник»?
– А то не знаешь, какой?! – размазывая потеки слез на грязной мордашке, ревел малец, – Ты – он и есть!
– А вот и нет!
– А вот и да!
– Да нет же, я говорю! Я просто дед, Яромилычем зовут, и про городошника слышу в первый раз. Кто такой хоть?
Видя, что пожирание его пока откладывается, губастый прогундосил:
– Так все мальчишки знают. Он, городошник, сначала городошником не был. Простой мальчишка был, в городки играл. А чтоб играть лучше всех, посулил Чернобогу душу свою запродать, коли тот ему в этом пособит. Ну, так и вышло, стал играть, словно ему сам чёрт биту носит. А когда помер, стал он по земле ходить. Иной раз ночью можно услышать, как он там, где в городки расшибал, играет сам с собой. А бывает и днем к игрокам подходит, покидает с ними кон-другой, а потом всех битой и долбает до смерти.
– Так а я тут при чем? – неподдельно удивился Яромилыч.
– При чем! Явился, не знамо откедова, играл, ни разу не промахнувшись, а потом ещё и «Пекельное дупло» без сучка и задоринки разгромил! Вот!
– А ещё у тебя одна нога! – осторожно присовокупил кто-то из ребят, подошедших ближе.
– А она-то с какого боку виноватая?
– Биту заговоренную, говорят, из ноги его же и сделали! Из кости! – немедля сообщили мальцы.
Дед только и развел руками, выпустив при этом губастого.
– Ногу я в молодости потерял, по глупости, можно сказать, а палка самая обычная, чтоб ходить сподручней было. Из дерева она, вот, можете пощупать. А почему я – ЧЁРНЫЙ городошник? – немного погодя поинтересовался он.
– А энтава никто не знает, – сообщил ему один карапуз, доверчиво подобравшись поближе.
– Суслик, дурак, куда лезешь! – шикнули на него старшие, и дернули за ворот, отчего мальчонка кубарем улетел назад.
