Одна проклятая роза - страница 2

– Мисс Бомонт уже уходит.

Они провели меня к «Мерседесу» и помогли забраться внутрь. Это были безымянные телохранители, на которых я почти не смотрела этим вечером.

Мой отец заменил весь персонал службы безопасности после того, как я в пятнадцать лет влюбилась в телохранителя. Парню было около двадцати пяти, и он был невероятно красив, со светлыми волосами и нежными голубыми глазами. А еще прекрасно напевал военные баллады. Именно его голос меня тогда и заинтриговал. Именно с ним я впервые поцеловалась. Поцелуй на переднем сиденье «Мерседеса» был просто потрясающим, однако он и предопределил его смерть. Этот урок я никогда не забуду.

Когда мы начали отъезжать, я обернулась в надежде разглядеть те глаза во тьме, но увидела только тень. По коже пробежали мурашки, и я наклонилась, чтобы включить обогрев сидений. Водитель был спокоен, его широкие ладони расслабленно лежали на руле, и он умело лавировал, выезжая из коммерческого района в жилой. В конце концов мы остановились перед неприметным зданием, откуда выскочили два консьержа и поспешили проводить меня внутрь.

Не дай бог, я бы подвернула лодыжку.

Конечно, они были вооружены, так что пуля в лоб мне точно не прилетела.

Этот очаровательный четырехэтажный кирпичный дом, в котором я с недавних пор жила, не очень нравился моему отцу. Он предпочитал хром и стекло, а мне, хоть я и любила все сверкающее, всегда хотелось чего-то домашнего, поэтому после колледжа я съехала из нашего особняка. И поскольку я была всего лишь запасным вариантом в семье, а не наследницей и у меня матка, а не яйца, папа неохотно уступил.

Однако теперь все изменилось.

Я подставила голову под дождь, позволив ледяным каплям охладить мое лицо. Один из охранников держал надо мной зонт и оглядывался по сторонам, осматривая деревья и кусты, словно ожидая, что гортензия начнет стрелять ядовитыми стрелами. К сожалению, ветер только усугубил ситуацию, разметав ледяные брызги в разные стороны. От сырости у меня защипало лицо, и я поспешила в теплый подъезд. Цокая на невероятно высоких каблуках, прошла к лифту с таким видом, будто мне было удобно в туфлях. На самом деле на левой пятке у меня болела мозоль, и я прикусила губу, сдерживаясь, чтобы не скинуть обувь прямо там.

В тот момент я жалела, что жила на самом верху: квартира на цокольном этаже меня бы вполне устроила. Конечно, легко говорить, когда росла в особняках или отелях высокого класса. Однако при необходимости я могла быть благоразумной.

Закрыв дверь квартиры, я наконец расслабилась и, стянув сверкающее платье и ужасные туфли, переоделась в рваные штаны для йоги и выцветшую розовую рубашку, которая была даже старше меня. Затем взяла вилку и направилась к холодильнику, где мирно покоились остатки китайской еды. Если никто не смотрит, зачем искать палочки? После высококалорийного ужина я умылась, расчесала непослушные кудри и отправилась в постель.

Дома было очень уютно. Мне нравилась пастельная гамма, аквамариновые акценты и оттенки розового кварца в интерьере. В спальне стояла мягкая кровать с плюшевыми подушками. В ней было еще больше розового кварца – он украшал мои лампы и красиво переливался на рамках фотографий с семьей и друзьями. На деревянном паркете лежал толстый, сотканный вручную ковер.

Той ночью мне было не уснуть из-за детского кошмара, от которого, как думала, давно избавилась. Он вернулся после автомобильной аварии, унесшей жизнь моего брата. Наконец-то пришло время вставать. Я не слышала щелчка камер видеонаблюдения, которые обычно переключались на циклическую передачу, если это вообще можно назвать щелчком. Как только часы показали три часа, я встала, взяла фонарик и тихо в одних носках пробралась на лестничную площадку. Затем спустилась по пяти лестничным пролетам в подвал.