Нетвердой походкой я подхожу к столу, где сидят пять усталых пожилых мужчин. Мне протягивают стопку бумаг: «Это ваши документы – вы не прошли по конкурсу. Позовите следующего».
…Август, я подал документы в другой институт. Огромное здание с колоннами, похожее на грандиозный дом культуры. Это Московский энергетический институт. У меня прекрасное настроение – я почти студент факультета теплофизики. Термоядом можно заниматься и с таким дипломом. По физике я получил пять, два дня назад я решил все задачи на письменной математике. Сегодня устная математика. Тут можно даже получить тройку – говорят, что тринадцать будет проходным баллом.
– Вы не решили ни одной задачи в письменной работе, – говорит экзаменатор. – В каждой задаче арифметическая ошибка. Инженеры не имеют права так ошибаться.
Он еще что-то говорит про мосты, которые падают из-за таких ошибок, но я его не слышу: в глазах темно, в ушах звенят слова: «… ни одной задачи».
Это конец! Половина класса уже студенты, а я, звезда и надежда нашего двора, остаюсь за бортом.
О том, как огорчатся родители, я стараюсь не думать. Я не могу сообразить, на каком трамвае надо ехать до метро, и иду пешком. Накрапывает дождь, но я его не замечаю. Кто-то натыкается на меня и долго потом матерится. «Инженер, наверное! – думаю я, прислушиваясь к витиеватым выражениям. – Ведь сумел же он в институт в свое время поступить!».
Сентябрь.
– Надо поступать в институт, который недалеко от дома, – говорит мама. – В Лесотехническом институте есть факультет электроники, там готовят специалистов для «королёвской фирмы». Ты вполне можешь успеть подать документы на вечерний факультет.
Мне все равно. Это уже четвертая серия экзаменов за лето. Я почти не занимаюсь, но сдаю на все пятерки. В деканате мне дают зеленый студенческий билет и просят принести справку с работы. Я иду на фабрику к отцу, где после демобилизации он работает начальником строительного отдела. Он показывает мне дальний угол фабричной территории и говорит, что тут надо выкопать канаву. Моя профессия – разнорабочий. У меня есть напарник, молоденький парнишка, обожающий рассказывать про своего брата, который недавно женился и теперь по ночам невозможно спать из-за стонов и охов, доносящихся из-за занавески, отгораживающей кровать молодоженов.
Светит ласковое сентябрьское солнце. Мы копаем канаву и каждый час бегаем к сторожихе, которая поит нас чаем с яблоками.
Дрындрология и физика
Лесотехнический институт ласково называли Дрындрологическим. Там был замечательный факультет, на котором обучали правильному озеленению городов. На этом факультете учились красивые и раскованные девушки, но мне тогда было не до них.
Я поступил на вечерний Факультет электроники и счетной техники (ФЭСТ), но студенты называли его Факультетом Экономии Сосновой Тары. Рядом с институтом находилась «фирма», где делали космические корабли, и Королев организовал этот факультет для подготовки «космических» специалистов. В Америке это считалось бы очень круто. Потом я узнал, что популярно английское выражение «rocket science» (наука о ракетах), что означало нечто недоступное простому уму. В этом есть доля истины. Однажды я случайно забрел в аудиторию, где читался курс «теория гироскопов». Я увидел на доске жуткие формулы, мне стало дурно, и я быстренько убежал. Я-то мог убежать, а кому-то надо было сдавать экзамен по этому кошмару.
