Изба, где гуляли деревенские холостяки, стояла на отшибе, но их песни были слышны далеко за пределы Борисцева. Весёлая жизнь продолжалась до восьмого. Восьмого Володе стало плохо. Он пожаловался Паше-лешему на сердце, но его товарищ только сказал: «Слабак!», и подал с холодильника таблетку валидола. На следующий день Володе стало ещё хуже. Он сказал: «Братцы, помираю, вызовите мне «скорую»!». Мужики напугались, губы заболевшего были синими. С горем пополам, Михалыч на мобильном набрал местных медиков.
– У нас тут человек умирает, сердце, синеть начал.
– Да, ладно, пить надо меньше, алкоголики проклятые
– Аллё! Вы что, говорю вам, человек умирает! Жаловаться буду!
– Много вас сейчас таких «болящих». Ладно, давай, где умирает.
– Деревня Борисцево, последний дом в улице
– Чё? Деревня? А у вас хоть дороги-то чищены? Как ты представляешь, фельдшер к вам будет добираться? По сугробам три-то километра от трассы?
– Говорю вам, умирает! Вы обязаны! – срывался на крик Михалыч.
– Не ори на меня! Сейчас сообщу, если фельдшер пойдёт, то ждите. Пока дайте ему что-нибудь. Есть таблетки-то?
– Да, давали уже…
– Дайте «нитроглицерина» ещё… Лёжа, пусть примет, – сказала женщина и повесила трубку.
Михалыч, уже почти протрезвевший от страха и гнева на эту барышню, посмотрел на Володю. Тому лучше не становилось.
– Эх, дружище, держись, они это, приедут… Паш, беги к Таньке, скажи, таблетки от сердца нужны!
Через десять минут Паша-леший прибежал с горстью различных лекарств, среди которых нашёлся и «нитроглицерин». Володе под ноги, по совету соседки, положили свёрнутую фуфайку, под язык дали таблетку. Минут через двадцать Володя сказал:
– Мужики, позвоните ещё раз, что там, едут? В груди жжёт. Скажите, всё, помираю…
Михалыч, предварительно выпив рюмку самогона – для смелости – набрал «ноль три».
– Это снова из Борисцева. Что там фельдшер, скоро ли будет?
– Ох, неугомонные. Скоро, скоро. Выезжают они. Ты, это самое, скажи, где там к вам пройти?
– Передайте, от указателя там тропа «вершённая», пусть по ней прямо.
– Хорошо, передам. Оно, конечно, лучше бы было, если бы встретили…
– Это да, да, сейчас прибежим. Только пусть они быстрее, плох он…, – уже почти умоляя, произнёс Михалыч.
– Хорошо. Пип-пип-пип… – заговорил с ним электронный голос.
Михалыч был знаком с Володей последние пять лет. С тех пор, как бывший учитель истории поселился с женой в деревне. Супружницу его прибрало три года назад, какая-то онкология, Володя не любил про это говорить. Сам же учитель с тех пор крепко запил, что интеллектуально разнообразило компанию Михалыча и Паши-лешего. Нашёлся – третий. Они всегда рассуждали о политике, истории, роли человека в России и мире, почему развалилась деревня. То ругали, то хвалили власти – это зависело от размера прибавки к пенсии, вместе ходили по грибы и варили самогон. Иными словами – были друзьями. И сейчас Михалыча сильно потрясло происходящее. Он не хотел верить, что Володя умрёт, тот почти никогда не жаловался на здоровье, а хамское отношение «скорой» пробуждали в мужчине дух «воина».
– Ух, я им! Они у меня попляшут! Володь, ты это, держись… только держись… Как от таблетки? Полегче?
– Неа. Что-то мне совсем худо, Михалыч. Говорила мне покойница, не пей. Вот, сегодня опять от неё то же выслушаю. Помру, скажет мне укоризненно: «Я же тебе говорила!». Михалыч… похоронные-то мои в шкафу, в коробке из-под обуви. Там должно хватить…И пиджак мой там же, найдёшь…
