Однажды в платяном шкафу - страница 9

В камине потрескивал огонь. Уорни разлил чай по чашкам, и мы сели в круг. Я бы не отказалась от пары кусочков сахара, но его было не достать. Спустя пять лет после окончания войны в свободном доступе появилась мука, шоколадное печенье и сироп, но сахар по-прежнему оставался редким лакомством.

Я сделала глоток. Чай был обжигающе горячий, но я даже не вздрогнула. Я все еще нервничала и чувствовала, как волнение электрическим током пробегает по коже.

Гостиная Льюисов представляла собой совершенно неожиданное зрелище. Мне представлялось, что кабинет преподавателя и, вероятно, самого уважаемого лектора Оксфорда, обязательно должен быть обшит темными панелями и окутан полумраком, в котором виднеются книжные полки, с кучей наград и книг, библиотечная лестница и застекленные этажерки для редких фолиантов. Но не тут-то было! Комната была заставлена потрепанной мебелью с вязаными покрывалами, и повсюду, словно игрушки в детской, были разбросаны книги. Светонепроницаемые шторы, оставшиеся со времен Второй мировой войны, по-прежнему висели на окнах, словно над Англией до сих пор кружили истребители.

Книги лежали повсюду: на столиках, на полу, на письменном столе в дальнем конце комнаты. Стены, должно быть, когда-то были выкрашены в кремовый цвет, но теперь из-за табачного дыма приобрели желтоватый оттенок.

– Кто знает, откуда взялась Нарния? – начал мистер Льюис и понизил голос. – Кто знает, когда именно началась эта история? Вероятно, в начале времени. А может, Нарния зародилась в том месте, которое мы с братом сочинили в детстве, сидя на чердаке. Мы называли его Самшит. Что думаешь, Уорни?

– Вполне возможно, – ответил брат. – Но в тех историях не было настоящего волшебства. Наверное, оно появилось позднее. В Нарнии.

– Будем считать, что я учился писательскому ремеслу.

В глубине комнаты у окна стоял огромный деревянный стол, заваленный кипой бумаг и оттого бросающийся в глаза даже в полутьме.

– А рукопись книги тоже на том столе? – поинтересовалась я, чтобы позже рассказать Джорджу, что в доме мистера Льюиса видела исписанные от руки страницы оригинала.

– Рукопись? – спросил он.

– Рукопись «Льва, Колдуньи и платяного шкафа».

– Увы. Рукописи у меня больше нет. Когда я заканчиваю писать книгу, я пишу что-нибудь еще на оборотных сторонах страниц. И когда все листы исписаны и перепечатаны, – я с ними прощаюсь.

– Вы написали ее за этим столом?

– Нет. Это стол моей матери. Мой кабинет находится на верхнем этаже.

Его глаза потускнели. Он взглянул на Уорни так, словно во всем мире не было никого, кроме них двоих, а стол матери хранил какую-то тайну, которую мне не было дозволено знать.

– Мистер Льюис, я хочу понять одну вещь: как можно просто взять и придумать Нарнию?

– Между фантазией и разумом есть определенная разница – ответил он. – Вы хотите понять разумом. «Когда-то и я считал, что они борются друг с другом – фантазия и разум, – поскольку они противопоставлены друг другу». Он взял трубку и затянулся.

– Но мы здесь собрались не поэтому, мисс Девоншир. Может быть, со временем вы почувствуете эту разницу.

Я не поняла, что он имел в виду, но кивнула.

– Может, расскажем ей о крохотной комнатке в нашем фамильном поместье Литл Ли? – обратился мистер Льюис к брату. – Которое, кстати, чем-то напоминает Килнс, не находишь?

– Да, действительно, – кивнул Уорни и сделал глоток чая. – Давай расскажем.