Цикада окончательно озверел. На его щеках то появлялся, то исчезал румянец. Он тяжело дышал, и грудь ходила ходуном. Он сорвался с места. Пять, десять, двадцать ударов.
Тисия вскрикнула и уронила мешок – тысячи белоснежных рисинок на чёрной земле. Драгоценные жемчужинки, втоптанные в грязь. И вдруг над толпой пролетел зуёк, тревожно вереща «ки-и-и». Тисии показалось, что время остановилось, и только бурая птичка являлась доказательством, что это не сон. Она кого-то или что-то призывала, нарезая круги над рыночной площадью.
Тисия опустилась на колени и стала собирать горстями рис. Зачем – и сама не знала. Конечно, его можно промыть, но теперь ли это делать? Она вытянула руки ладонями вверх и увидела, как на грязную кожу мягко опустились снежинки. Тяжёлая туча разродилась снегом. И он пришёл. Холод. Вечный спутник. Присел рядом и сочувственно погладил по спине. Предложил довериться ему. Можно уснуть, можно ни о чём не переживать. С неба уже падал не снег, а ледяные осколки. Один осколок метил Тисии прямо в сердце…
… – Что с тобой?
Тисия очнулась. Ёшики забрал у неё мешок и теперь тряс за плечо. Снега не было. Это шёл дождь. Казуми лежал на земле, весь в крови, и жадно хватал воздух. Цикада вновь занёс кнут, и тогда Тисия молниеносно кинулась к нему и подставила руку. Одним взмахом кнут рассёк ткань рукава и кожу и закрутился вокруг её запястья.
От неожиданности старейшина растерялся, и Тисия, воспользовавшись этой заминкой, дёрнула на себя кнут и вырвала его у ошалевшего мужчины. Она не соображала, что происходило. Просто хотела защитить любимого человека. Цикада посмотрел на Тисию и всё понял. Так вот почему она отвергла старейшину Дандзё? Из-за этого мятежника!
Он, колотясь от ярости, бросился на Тисию, а она уже не могла остановиться. Размахнулась и впервые в жизни ударила человека просто по перекошенной физиономии.
– Сука! – Цикада завыл от боли и схватился за скулу. Горожане завопили, но по-прежнему никто не осмелился выйти вперёд. Слуги старейшины отобрали кнут у Тисии и поставили её на колени. Старейшина подбежал к ней и хотел было шибануть сапогом, но внезапно передумал и по-звериному оскалился. Достал из ножен короткий меч и всадил его в живот стонущего и полуживого Казуми.
– По домам! Всем разойтись! – крикнул Цикада, развернулся и под проливным дождём пошагал прочь.
Тисия на четвереньках доползла до Казуми и заревела нечеловеческим голосом. Её любимый превратился в одну сплошную рану. Из распухшего рта текла струйка крови, в лёгких что-то булькало. Раздавались страшные предсмертные хрипы. Тисия не могла поверить, что ещё ночью целовала эти губы, гладила по мускулистым рукам и животу. А теперь боялась даже прикоснуться, чтобы не вызвать очередную вспышку боли.
– Помогите! Помогите же кто-нибудь! Что вы все стоите?
– Ти… си…я… – простонал Казуми и приоткрыл щёлочки глаз. – Выведи… выведи народ.
– Сам выведешь! Не смей умирать!
Прибежали люди. Кто-то прижал рану на животе. Суетились, хотя знали, что уже поздно. Звали лекаря.
– Выведи… я сказал… выведи… – это были последние слова Казуми.
– Сам выведешь! Сам! Не оставляй меня одну! – крикнула Тисия и внезапно замолчала, точно ей насильно закрыли рот. Рядом на колени опустилась Нацуна, прижала окровавленную руку мужа к своей щеке и тихонько заскулила. Тисия знала, что уже ничего невозможно сделать, что она – лишняя, что нужно уступить место законной жене, что стоит встать и уйти. Но напало какое-то тупое оцепенение. Дождь смыл все слёзы и чувства.
