– Женой притворяться не стану. Это при спящей-то за стеной Юльке. Надеюсь, ты пьян, но не подл. Можешь поразвлечь врача правдой. Он столько исповедей за день выслушивает. И, подозреваю, что они набивают оскомину похожестью. А можешь сказать ему…
– Что ты старая-престарая знакомая, – хихикнул он. – Случайно сюда забрела. Если не желаешь даже понарошку считаться моей женщиной.
Я снова поразилась человеческой способности столько пить, не теряя сознания. Ученые утверждают, что мы используем мозг лишь на несколько процентов, остальное обречено умереть нерастраченным.
– Условились о моей роли. Слушай, а мы уничтожаем алкоголем только излишки мозгов? Тогда какой же ты умный!
Он был на высоте. Взгляд бешеный, но руки фиксированы туго сплетенными пальцами, и рот на замке. Только хряпнул еще порядком. Тут я как раз и задумалась о сиротах. Он прильнул к горлышку второй бутылки. Я мгновенно очнулась, но отобрать сосуд не успела – в дверь позвонили. На экране возник неизвестный господин и после соответствующего вопроса представился вызванным, нет, приглашенным доктором Илоновым. Он не дергался, не искал глазами переговорное устройство, видно было, что привык к всякого рода охранным электронным штучкам.
– Пустим? – спросил экс-супруг, взбалтывая остатки коньяка.
Это был решающий момент.
– И менее симпатичным людям открывали. И менее нужным. Я схожу. Допивай, Бог с тобой.
Однако к этому моменту вся его жалкость испарилась. И не поспеши я в холл, мы могли бы не познакомиться с Сергеем Степановичем Илоновым.
Но врач был пущен в квартиру. И здорово меня, самонадеянную дилетантку, выручил. Мигом оценил ситуацию и как-то по особенному – доброжелательно и строго одновременно – поприветствовал стремительно пьянеющего человека, который совершенно расхотел «дырявить вену» и приобрел уверенность в том, что третья бутылка послужит чудодейственным эликсиром, выведет его из запоя окончательно и бесповоротно, а завтрашний рассвет будет не таким, как предыдущие.
Но, по порядку. Юлия дрыхла, я страдала от неспособности достойно подготовить больного к процедуре и побаивалась, что он от нее откажется. А оптимистически настроенный доктор вперился небольшими карими глазами в мутные зрачки экса и томительно молчал.
– Хорошо, делай свое дело…
Бывший благоверный явно хотел добавить «палач». Но вдруг смущенно кашлянул и сказал:
– Извините, брудершафта не было. Делайте свое дело.
Я могла бы дать честное слово, что он обдумывал слова. Значит, это не был гипноз? Захотелось позвонить Настасье и спросить, много ли таких, как Илонов, в нашей медицине осталось.
И вновь он меня удивил. Я полагала, что по первому свисту появится охранник врача, он же медбрат, с громоздким штативом для капельницы. Такую сцену я с десяток раз наблюдала при облегчении похмельных мук братьев и сестер творческих занятий. Правда, облегчении «за медные деньги». Но современный дорогой эскулап открыл кейс, достал пакет с хромированными трубочками, ловко собрал держатель, следом вынул и укрепил не бутылку, а пластиковый мешок. Где-то что-то щелкнуло, и бывший муж, послав мне традиционный воздушный поцелуй, послушно улегся на свой кожаный диван. В его вену закапал залог здоровья.
– Вы мне более не нужны, – сказал врач довольно низким голосом.
– Я вам изначально не была нужна, доктор.
– Отчего же, успешно ассистировали в мое отсутствие.
