– Мы дошли.
Кира указала куда-то, и Антон, посмотрев в ту сторону, неожиданно для себя разволновался – в скалах темнела мрачная расщелина.
К ней подобрались без труда. Грот дышал холодом и прелой вонью. Антон посветил внутрь фонариком. Среди глухих стен от испуга затрепыхалась летучая мышь. Луч электрического света выхватывал из полумрака причудливые натёки. Около лаза белела внушительная пирамида камней.
– И не лень кому-то было складывать, – проговорил Антон и повернулся к сестре. – Нам туда, в лаз.
Он не стал ничего дожидаться и, пригнувшись, влез под пыльный потолок.
– Стой, – скомандовала Кира. Она смотрела на брата исподлобья хитрыми, испытывающими глазами. – Решил, что скажешь ему?
В затхлой тишине грота раздался твёрдый, по-хозяйски звучавший бас:
– Да.
И только после этого Антон обернулся, о чём-то подумал и вылез обратно.
– Да. Если ты хочешь поговорить об этом.
– И дело не только в дедушке?
Она в очередной раз раскусила его. Они росли вместе, и ему никогда не удавалось скрыть от сестры свои мысли, или, тем более, обвести её вокруг пальца. Нечего было скрывать: пока шли по руслу, он вспоминал похороны, руины храма и почерневшие от копоти стены склепа.
– Я хочу спросить – зачем было это всё, если в итоге – ни-че-го?
– Ты уверен, что он знает?
– Они там должны знать, иначе, к чему столько жить и не получить ответы?
– А я думала, ты взаправду скучаешь.
– Да я от тоски не знаю, куда себя деть. Но подумай, если есть такой шанс, то… обязательно надо разузнать. Ведь кто-то же до нас находил этот телефон. И что?
– Кто-то находил. Вот, целую пирамиду выстроили. Однако никто не проговорился.
– Они спрашивали, я уверен. И им ответили. Значит, ответ был такой, что о нём лучше молчать. И мы этот ответ узнаем.
Грубый тон брата напугал Киру.
– Напрасно я взяла тебя с собой.
Он – отрывисто, со злобной уверенностью:
– Посмотрим.
***
Антону семь лет. Он с дедушкой на диком каменистом пляже. Подбирает ржавую консервную банку, бросает в море. Банка покачивается на воде. Антон швыряет в жестянку камни. Он представляет, что банка – вражеский парусник, а сам он палит из больших чугунных пушек. Дедушка, хоть и старый, но не утративший достоинства молодости, наблюдает за мальчиком – временами ухмыляется, временами хмурит брови. И дымит куревом. Он предпочитал папиросы «Ялта». Спустя годы, будучи школьником, внук стащит пару штук из дедовской пачки и, подражая, затянется табаком и обожжёт горло.
Старик тушит папиросу, обгорелый окурок прячет в пачку, достаёт тут же новую папиросу, подкуривает спичками. Прищурив один глаз, метким броском попадает камушком прямо внутрь банки. Она тонет.
– Мы идём ко дну, мы идём ко дну! – заголосил Антон.
Через бухту тащился автомобильный паром, и мальчик показал на него:
– А он может пойти ко дну?
– Вполне.
– Вот было бы здорово! А мы будем сегодня смотреть на машины?
У них была традиция – когда паром причаливал, дедушка сажал внука на перила ограждения, и вместе они разглядывали выезжающие машины. Антон называл марки автомобилей, а каких не знал – дедушка подсказывал.
– Сперва искупаемся.
Ничего больше не сказав, подошёл к морю. Дедушка размял мышцы, оплескал плечи и грудь – пусть нагретая солнцем кожа привыкнет к морской свежести. Вдохнул посильнее – и порывистым движением нырнул с головой. Минуты не прошло, как в нескольких метрах от берега показалась седина. Он плыл брасом, вздымая брызги, оставляя за собой шлейф из пены. Антон внимательно следил. Мальчику дедушка напоминал коня – такого как в фильмах, когда животные переходят мощную реку вброд – могучие, сражающиеся со стихией кони.
