– Чтобы выпить… Я боялась, что ты обидишься.
– Может быть, я поспешил, – сказал он. – Но ты ведешь себя как капризная американка.
– Да, я действительно американка.
– О да. Но еще ты – дочь настоящего мужчины. Это очень важно. Понимаешь, считается, что американские девушки придерживаются определенных правил. Первое свидание… возможно, поцелуй на прощание. Второе – немного ласк. Третье – более смелые ласки. Но никакого секса до четвертой или пятой встречи. И американские мужчины следуют этим правилам. Но Майк Уэйн живет по своим собственным законам. Я подумал, что его дочь похожа на него.
– Ты хочешь сказать… ты думал, что я тотчас лягу с тобой в постель!
Он засмеялся:
– Ну, ты пошла ко мне выпить. Танцевала со мной. Все естественно и прекрасно. За этим следует любовь.
Франко погладил ее груди:
– Видишь, соски отвердели. Это чувствуется даже через платье. Твои прелестные маленькие груди хотят Франко, даже если ты его не хочешь. Почему бы тебе не позволить мне любить их?
Она оттолкнула его руки:
– Франко, отвези меня домой.
Он наклонился и поцеловал девушку, прижав ее к двери. Она стала отчаянно сопротивляться, ударила его, впилась ему в волосы, но он лишь смеялся, словно это было частью игры. Одной рукой он обхватил запястья Дженюари сзади над ее головой. Другой попытался расстегнуть молнию на платье. Охваченная страхом, она успела подумать о том, что длина молнии, слава богу, всего пятнадцать сантиметров. Франко безуспешно дергал язычок молнии. Внезапно он опустил руку и задрал подол платья, собираясь снять его через голову девушки. Ткань заглушала ее крики и сковывала руки. На Дженюари не было лифчика. Его губы касались сосков. Несмотря на охвативший ее гнев, девушка испытала странное ощущение в паху. Он сунул руку ей под трусы.
– Видишь, моя маленькая Дженюари, ты уже влажная от желания, ты ждешь меня.
Собрав все свои силы, она вырвалась. Опуская платье, выдохнула сквозь слезы:
– Пожалуйста… пожалуйста, отпусти меня.
– Почему ты плачешь? – искренне удивился Франко.
Он попытался обнять девушку, но она закричала.
– Дженюари, в чем дело? Я хороший любовник. Пожалуйста, сними платье и ложись в постель.
Он расстегнул свой ремень, снял брюки. Его усмешка была мальчишеской, он словно уговаривал маленького ребенка.
– Посмотри, как сильно я хочу тебя. Пожалуйста, посмотри.
Он стоял перед ней в трусах.
Дженюари старалась не опускать глаз, но она была словно под гипнозом. Он застенчиво улыбнулся:
– Франко – настоящий жеребец. Ты останешься довольна. Идем.
Он протянул руку:
– Давай займемся любовью. Твое тело ждет меня. Почему ты отказываешь в радости нам обоим?
– Нет, – жалобно простонала она. – О господи, нет… не так.
Он, похоже, растерялся. Бросил взгляд на спальню:
– Это из-за кровати? Слушай, я не занимался любовью на этих простынях. Я только спал на них.
– Пожалуйста, отпусти меня.
Слезы застилали ей глаза. Она инстинктивно сжалась, обхватив себя руками и стараясь не смотреть на Франко. Внезапно он пристально поглядел на девушку, протянул руку, коснулся ее щеки, словно не веря в реальность слез. На его лице появилось удивленное выражение.
– Дженюари, ты уже занималась любовью? – тихо спросил он.
Она покачала головой.
Он помолчал несколько мгновений. Потом шагнул к ней, поправил ее платье, стер слезы с лица девушки.
– Извини, – прошептал Франко, – мне это и в голову не приходило. Сколько тебе – двадцать один, двадцать два?
