– Дьердь, – прохрипел Джеза так, будто его горло стянула петля, – ты видишь, куда мы едем?
Дьердь посмотрел вдаль, за советскую бронетанковую технику. Его сердце едва не оборвалось.
– Мы же не туда едем! Чертов поезд идет не в Шопрон, а назад, в Будапешт! – Анико в ужасе схватила его за руку.
Поезд вдруг резко затормозил. Анико упала на Дьердя, сумевшего сохранить равновесие лишь потому, что держался за раму окна. Пассажиры в ужасе и смятении переглядывались. Дьердь не отрывал взгляда от русских танков, стоявших снаружи.
– Они ведь не будут стрелять, как думаешь? – прошептала Анико.
– Не уверен, – ответил он, прикусывая губу.
Внезапно в дальнем конце вагона появился проводник в линялой серо-голубой форме; он пытался протиснуться сквозь толпу. Со всех сторон его засыпали вопросами. Он сложил руки рупором у рта и объявил:
– Мы не можем въехать в Будапешт. Повторяю: мы не можем въехать в Будапешт. Советские войска оккупировали город и устроили жестокий обстрел. – И затем добавил самое изумительное: – Мы возвращаемся. Поедем назад в Шопрон.
Джеза, Дьердь и Анико переглянулись. В их взглядах было ликование. Через пару мгновений поезд медленно тронулся… уезжая прочь от советских танков, вцепившихся в Будапешт мертвой хваткой.
Казалось, что весь их путь проходит по коридору из танков. Когда они приехали и сошли на платформу станции в Шопроне, вновь вспыхнувшая надежда позволила им наконец сделать глубокий вдох. Пока все шло хорошо.
Вечерело.
– А в какой стороне граница? – спросил Дьердь у Джезы.
– Понятия не имею, – признался тот.
– И что же нам, черт возьми, делать? – рявкнул Дьердь. – Спросить дорогу у русского солдата?
Но у Анико появилась идея.
– Слушайте, тут поблизости есть школьное лесничество. Давайте спросим у кого-нибудь из учеников.
Не успела она договорить, как через долю секунды Дьердь побеседовал с какой-то пожилой женщиной, и они двинулись вперед.
Стоило им войти в огромный зал, и молодой человек в форменном берете тут же спросил их:
– Оружие нужно?
Атмосфера в школе была праздничной. Десятки патриотов готовились бороться и выгнать русских захватчиков из своей родной страны.
Им дали по куску хлеба, кружке какао и – по горсти патронов, которые зачерпнули из большой коробки.
– Где оружие? – спросил Дьердь с набитым ртом.
– Будет оружие, приятель, все будет.
Втроем они уселись в углу, чтобы обсудить свои дальнейшие действия. Одно они знали точно: весь этот путь был проделан не для того, чтобы присоединиться к обреченному на провал восстанию.
– Сумасшедшие, – сказал Джеза, будто орехи, перебирая десяток пуль. – Все патроны разного калибра, нет даже двух одинаковых. Что они думают делать – плеваться в русских пулями?
Он поднялся и вышел, чтобы попробовать сориентироваться на местности.
Дьердь и Анико переглянулись. Впервые за несколько дней они остались одни.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Мне страшно. Надеюсь, у нас все получится.
Она сжала его руку.
– Не волнуйся, – сказал он. А затем, через несколько минут, добавил: – Кстати, что ты сказала матери?
– Знаю, ты будешь смеяться, но в другое она не поверила бы. – Она слегка улыбнулась. – Я сказала, мы уезжаем, чтобы пожениться.
Он устало улыбнулся и пожал ее руку.
– Может, это окажется правдой, Анико.
– Ты серьезно, Дьюри?
На мгновение он задумался, а потом ответил:
– Иначе зачем бы я брал тебя с собой?
Обессиленные, они оба молча сидели, опершись о стену.
