– Множественные скальпированные, поднимайте в операционную! Срочно! – выпалила Саша.
Олегыч перевёл взгляд на лежащего на каталке мужчину и цветисто выругался, а потом поднял на Сашу затравленный взгляд. По её спине побежал холодок.
– Нет у меня операционных, – произнёс он тихим извиняющимся тоном.
– То есть, как?! – вскричала пассажирка авто, начальница водителя.
– Нейрохирурги всё заняли. А где не было оборудования для них – там тяжёлые сейчас, – ответил Олегыч ещё тише.
Сердце Саши упало. Она затравленно окинула взглядом заполненный коридор приёмного покоя, бессознательных там не было. Больных принимали в соответствии с тяжестью их состояния, и пусть этот мужчина на очереди обещал быть следующим, но операции, особенно нейрохирургические, могли длиться часами. Он мог просто не дождаться помощи.
– А смотровая? – уцепилась Саша за соломинку.
Голос её стал тонким, как у девчонки. Она едва не дала петуха от страха.
– Тоже, – коротко ответил Олегыч.
Рядом с Сашей бессвязно взвыла пассажирка. Думай! Думай! Нельзя же просто опустить руки! Пока жизнь ещё теплится, нельзя сдаваться! Он же всё ещё дышит, Саша пальцами чувствовала биение его сердца! Нужно сделать всё, чтобы оно не оборвалось.
– Дайте процедурный бокс! – неожиданно для самой себя выпалила Саша.
– Что? – нахмурился Олегыч.
– Сама зашью! Бокс есть? – рявкнула Саша и осмотрелась, будто ждала, что сейчас с фанфарами откроется нужная дверь.
Олегыч посмотрел на неё долгим взглядом и наконец рявкнул санитарам:
– Тащите в третий! Сейчас Варю с набором пришлю.
С этими словами он резко развернулся и пошёл в смотровую. Санитары резво развернули каталку и побежали в сторону третьего процедурного бокса.
– Останьтесь здесь! – бросила Саша дёрнувшейся за ней начальнице водителя и тут же забыла про неё.
Теперь её волновал только пациент.
В третий процедурный бокс влетела Варя с гремящим биксом[1]в руках, Саша мельком взглянула на неё, намыливая руки. Она на скорую руку зафиксировала лоскуты кожи шапкой Гиппократа[2], не доверив санитару перехватить их руками. Риск инфицирования таких обширных ран от её нестерильных рук и так был слишком велик, незачем узнавать, какую бесценную микрофлору сможет привнести туда санитар.
– Ох батюшки, – пискнула Варя. – Чем это его так?
Девушка, перебравшаяся в Москву из глубинки, никак не могла отделаться от специфического говорка, хотя очень старалась.
– Физраствор, систему, гепарин, деприван, бетадин, альбуцид[3], – скороговоркой выдала Саша, проигнорировав вопрос.
Варя перевела непонимающий взгляд с пациента на Сашу.
– Так он же и так в отключке… – пролепетала она.
– Живо!!! – гаркнула Саша.
Санитар подпрыгнул, а Веру будто ветром сдуло. Саша сама надела маску, шапочку и стерильные перчатки и горько хмыкнула. Процедурный бокс не был стерильным, операции на открытых ранах здесь проводить было нельзя. Разве что гипсы накладывать или суставы вправлять. Если этот мужчина выживет и не выдаст инфекцию, это будет чудо. А в чудеса Саша не верила очень давно.
Саша окинула взглядом пациента, и её прошибло холодным потом. Руки внезапно задрожали, а дыхание сбилось. Вид окровавленного тела для неё не был в новинку и не вызывал особых эмоций.
Но этого человека она своими руками несколько минут назад вытащила из искорёженной машины. Это будило в Саше воспоминания, которые ей совсем не хотелось выпускать на поверхность. Это – не Витя. Это – совсем другой человек.
