Одуванчик для Тафгая - страница 20
Все два часа я неотрывно слежу за тем, как передвигаются парни по льду. И мне кажется, что я вижу Акима. Что это он постоянно поворачивает голову, останавливается и неотрывно смотрит на меня. Но ведь это не его команда. Он не может здесь находиться. Мне просто кажется.
Я только трясу головой. Мне просто мерещится. Усмехаюсь своим мыслям. Когда тренировка заканчивается, Костя снимает шлем и широко улыбается от уха до уха. Подъезжает к бортику.
— Ну как? Не заскучала?
— Нет, — я подхожу к парню, перегибаюсь через бортик. — Я бы и одну сотую вашей тренировки не выдержала. Это просто адский труд.
— Есть такое, — усмехается Костя, ероша волосы. — Ну, я освободился. Если хочешь… Ну… Мы можем с тобой поехать на набережную. Прогуляться. Не хочешь?
Я переминаюсь с ноги на ногу. Смотрю в глаза Кости. Мне никуда не хочется идти, но оставаться одной не хочется ещё больше. Потому что я знаю, что мысли о маме ещё больше будут терзать меня. Поэтому я просто веду плечом и тихо отвечаю:
— Можно.
— Я быстро переоденусь и вернусь, — Костя на мгновение берёт мою руку и сжимает пальцами, после чего торопливо уходит.
Я коротко улыбаюсь и разворачиваюсь, чтобы вновь сесть.
— Ой, Боже! — вскрикиваю, когда меня резко хватают за локоть и дёргают назад.
— Ты что здесь делаешь? — ухо опаляет горячее дыхание, которое мигом пускает по коже мурашки.
Не показалось. Не померещилось. Он здесь. За спиной. Вжимается грудью в мои лопатки. И носом зарывается в волосы. И часто, с надрывом дышит.
— Я пришла с другом. Пусти.
— И снова совершенно случайно оказалась здесь? Следишь за мной? — от самодовольства в его голосе хочется ударить его со всей силы.
— Не выдавай свои мечты за реальность, — тут же взвиваюсь и начинаю выворачиваться из удерживающих меня на месте рук. — Отпусти, меня Костя ждёт.
— Костя? — вдруг рычит взбешённо Аким. — Костя, чёрт возьми.
Одной рукой обвивает меня поперёк груди и просто вздёргивает меня в воздух.
— Аким, ты совсем берега попутал? Немедленно отпусти меня!
Извиваюсь. Царапаю короткими ногтями его запястья. Изо всех сил пытаюсь вывернуться. Но в Акиме столько силы и ярости, что мои жалкие попытки вырваться просто смешны. Я пищу, рычу, извиваюсь. Аким заносит меня в какую-то маленькую, одиночную комнатку. Настолько крошечную, что повернуться невозможно. Легко вскидывает меня наверх. Приподнимает. Сжимает обеими ладонями ягодицы. Он всё ещё в экипировке. С его тёмных волос капает пот. Стекает по лицу. Его кожа красиво поблёскивает в слабом свете. Я, как последняя дура, замираю и не могу оторвать от него глаз. Какой же он красивый. Злой. Тяжело дышащий.
Одной рукой Аким подкидывает меня выше, а второй зарывается в волосы на затылке. Дёргает меня вперёд. Я немного отворачиваю голову и чувствую, как горячие губы парня прижимаются к уголку моего рта. Я вздрагиваю. С губ срывается тихий стон.
— Скажи. Ты дала уже ему? А? Дала? — рычит с яростью. — Я задал тебе вопрос.
Я с силой сжимаю зубы. Думаю, что ответить. С губ готовы сорваться ругательства. Слова признаний. Но я всё же выгибаю бровь и выдыхаю:
— А тебе какая разница, Акимушка? Ревнуешь? М?
Парень рычит взбешённо и языком проводит по линии подбородка. По скуле. К самому уху. Обводит хрящик, прижимается губами к ушной раковине и шепчет:
— Нет, Одуванчик. Я просто слишком сильно хочу поиметь тебя. Да только мерзко, если Этот к тебе прикасался, — выдыхает.