Не успев переговорить с генералом, Горин встретился с Трезубцевым, который рассказал о том, что всё сработало. Его связи в министерстве исторического наследия позволили, минуя массу формальностей, получить пока устное разрешение для осуществления археологических раскопок в нужном для проведения операции районе. Затем профессор ещё раз представил собеседнику уже окончательный состав участников экспедиции:
– Ломильский Сергей Николаевич, Луценко Максим Геннадьевич, Барштейн Лев Абрамович, Голицын Игорь Викторович. В общем, наш обычный состав плюс три новых члена, всего восемь человек.
Помощник Президента согласно кивнул головой:
– Очень хорошо, Владимир Сергеевич. Кстати, на счёт вашей организации уже переведена крупная денежная сумма из Президентского фонда Академии наук. Вот тут лежит договор, согласно которому вам, господин профессор, поручается подготовить и провести экспедицию в Перу с целью исследования цивилизации инков доколумбовой Америки. Если всё составлено правильно, прошу подписать.
Трезубцев пробежал глазами документ и поставил под ним свою подпись. Затем, усмехнувшись, добавил:
– Ирония судьбы – Академия наук и фантазёр Трезубцев вместе.
– Да вы и сейчас для них фантазёр. Только те из академиков, кто непосредственно связан с космическими программами, знают о произошедшем одностороннем контакте.
Горин взял подписанный документ, аккуратно положил в папку, затем внимательно посмотрел на профессора и спросил:
– Вы свыклись с тем, что ОНИ существуют?
Владимир Сергеевич задумался на секунду и ответил:
– Первые дни я был в трансе. Мысли только об одном: кто они, какие, что хотят? Увижу ли я их цивилизацию? Доживу ли? Но время шло, и я захотел сначала пить, потом есть, надеюсь, вы меня правильно понимаете, повседневность потихоньку брала своё. И единственное, что меня стало заботить, это мысль о том, когда я вам понадоблюсь. Интуитивно я верил, что наша встреча в музее не последняя, и просто ждал.
– И дождались.
– Дождался… Сон разума порождает чудовищ. Каждому, кто знает о контакте, я бы посоветовал уйти с головой в работу, а потом время притупит восприятие случившегося, и оно станет приемлемым для сознания.
Помощник Президента уважительно взглянул на Трезубцева. Ясный ум собеседника и его умение найтись в каждой ситуации вызывали восхищение.
Профессор встал:
– У меня встреча с Барштейном. Он сегодня прилетел в Москву готовить экипировку.
– Конечно, конечно. Мы будем вынуждены тщательно проверить каждого из вашего списка, Владимир Сергеевич. Вы понимаете?
– Понимаю.
Они пожали друг другу руки, и профессор вышел. Горин подошёл к дивану и буквально упал на него. «А, чёрт с ним, посплю» – это было последнее, о чём он подумал, закрыв глаза.
Глава 10
– Боже мой, это невозможно! Я разговаривала с ней три дня назад, и всё было нормально!
– К сожалению, это случилось, Магда. Я забрал её из больницы, сейчас она спит.
Ганс Грасс, депутат бундестага, старый и преданный друг Магдалены Брайтнер, нервно ходил по своей берлинской квартире, ощущая себя полнейшим ничтожеством: единственная женщина, которую он когда-либо любил, доверила ему свою дочь, а он не уследил:
– Врач сказал, что опасаться нечего. Процесс был вовремя остановлен.
– Какой процесс, Ганс?! Какой, к чёрту, процесс? Это – психика. В дьявольской гонке за успехом в угоду собственному честолюбию я потеряла контроль над моим ребёнком. Представляешь, что происходило в её голове, если моя девочка подумала, что попрощаться с жизнью это единственный выход?
