Офицер Вайрочаны - страница 26

Катрин и Магда прожили в Австралии десять лет до того момента, пока совет директоров “Blue Entertainment” не назначил госпожу Брайтнер исполнительным директором нового креативного отдела, связанного с постановками шоу на спортивных мероприятиях. Это было очень перспективное направление для компании, так как заказчиком выступало государство, и вопрос финансового риска был сведён к минимуму. Магдалена понимала, что это назначение произошло во многом благодаря её особым отношениям с одним из владельцев “Blue Entertainment” Чиверсом. В этой ситуации Брайтнер приняла решение отдать четырнадцатилетнюю Катрин на воспитание бабушке в Германию. Частые переезды не позволили бы Магдалене добросовестно заниматься воспитанием дочери. Была куплена квартира в Берлине и выбран престижный англоязычный лицей. Прошло три года, Магда постоянно общалась с Катрин, приезжала к ней в Берлин, как только появлялась возможность. Влюблённый в Брайтнер с юных лет, Ганс Грасс тоже принимал участие в судьбе девушки. Он, его жена и две дочки окружили Катрин заботой, когда полгода назад бабушка неожиданно заболела.

Звонок телефона вывел Магдалену из печальной задумчивости: «Всё, надо собраться». Команда ждёт её распоряжений. Сегодня ночью будут проводиться репетиции трансляций со всех камер, размещённых на арендованном для реалити-шоу острове. А так как их было триста, то ночь обещала никогда не кончиться. «Железная фрау» стерла батистовым носовым платком кровь с ладони, глубоко вздохнула и явилась подчинённым обычной холодной госпожой Брайтнер.

Через пять дней в аэропорту города Пуно приземлился частный самолет из Лимы, и его единственная пассажирка очутилась в объятиях высокой худой женщины.

– Солнышко моё, – сказала Магдалена Брайтнер дочке, – теперь всё будет хорошо.

Глава 11

Голицын рассеянно смотрел на приближающуюся к нему стюардессу: «Надеюсь, что на этом рейсе Бомбей – Петербург сюрпризов не будет».

Благодаря Свати Шарма, Игорю удалось избежать каких-либо неприятностей из-за игры в кошки-мышки с индийской контрразведкой. Верховный хранитель Дханур Веды, представитель самой древней в стране касты брахманов, был весьма авторитетен в высоких кругах, поэтому Голицын, что называется, вышел сухим из воды. Да и Семёнов помог избежать ненужных разговоров с нашими дипломатами. Индусы дали отбой, а у посольства и своих проблем хватает. Конец же этой истории был вовсе не плох: за спасение находящихся в самолёте людей Игорь был награждён орденом Ашота Чакра первой степени, который он мог получить в посольстве Индии в Москве.

Позёвывая и слушая родную речь, разносящуюся в салоне аэробуса, Игорь ещё раз перечитал последнее электронное письмо от Трезубцева, в котором тот приглашал его присоединиться к экспедиции в Перу: «На основе новых документов будем искать храм». В конце сообщения профессор добавил, что участие Игоря в экспедиции поможет и в психологическом плане: «У тебя просто не будет времени на одиночество». Голицын закрыл глаза и задумался. «А почему бы и нет?»

Трезубцев теперь был единственным близким ему человеком. Да и вообще, будущая жизнь наверняка не будет связана с долгим пребыванием на одном месте. То, что оставили отец с матерью, и то, что он заработал, вполне хватит на кочевую жизнь. Семью заводить Игорь не собирался, по-настоящему он был привязан только к своим родителям, которых теперь не стало. Брат отца был практически чужим человеком. Голицыных Виктора и Петра связывал только общий бизнес – металлургический комбинат. Братьев разделила взаимная неприязнь их жён. Нет, конечно же, Игорь был глубоко благодарен дяде за то, что тот в его отсутствие занялся и похоронами родителей, и всеми сопутствующими этому формальностями. Голицын-младший же в это время находился далеко в песках Йемена, отрезанный от всего мира, на показе нового стрелкового оружия представителям одного влиятельного племени. Только неделю спустя Игорь оказался на Большеохтинском кладбище, где были похоронены его родители. Огромный дом, пустой и холодный, давил на него тяжестью воспоминаний. Последние четыре года он не был здесь частым гостем. Родители, хотя и безумно любили Игоря, но не могли принять, как им казалось, бесцельную вольготную жизнь сына. Им хотелось нормальной семьи для него и внуков для себя. А Голицын-младший больше всего ценил свободу: свободу поведения, свободу передвижения, свободу выбора. После случившегося ему нужно было время, чтобы смириться с произошедшим, поэтому внутренне Игорь был рад, что первый визит в Питер после гибели родителей длился всего два дня.