Ночью поселок охранялся патрулями с фонарями. Патруль не раз ловил мародеров, приезжавших на личном транспорте из Нукуса и прилегающих поселков. Особо охранялся банк. Из разрушенного здания мы переместили его в помещение военкомата и там наладили работу. Через неделю были открыты несколько торговых точек, заработал банк. Жизнь в поселке восстанавливалась. За двадцать дней основные работы были завершены, о чем командир доложил по радио в штаб дивизии. Получив положительный ответ, покинуть район ЧС нам помешала местная партийная элита, которая обратилась с просьбами к Первому секретарю ЦК КПСС Узбекистана Рашидову, и нас оставили. Командир части с разрешения командира дивизии решил покинуть район скрытно, ночью. Была проведена соответствующая работа с личным составом, имущество загружали ночью. Очень достойно повел себя командир части. Он приказал провести общее построение личного состава с вещами по категориям: офицеры, сверхсрочники, срочники. Выложил из своего чемоданчика все содержимое и приказал сделать то же самое офицерам. Обнаружив у подчиненных модные рубашки, женскую обувь и другие вещи, приказал отнести их в центр построения, и по общему согласию все было уничтожено огнем. Так личным примером он показал, что надо всегда быть честным перед собой и подчиненными.
Убыли мы колонной на Нукус. Там нас разместили в общежитии пединститута, где мы отдохнули, поели. Дали время для отдыха водительскому составу и на другой день двинулись в Ташкент.
Обстановка в республике была сложной, мы нужны были для усиления сил правопорядка. Вовсю шло расследование «узбекского дела»: на стадионе «Пахтакор» националисты устроили массовые беспорядки. Народ боялся выйти на улицы по ночам. Времени для отдыха не было, и нас снова бросили в «бой» по охране правопорядка. Такая обстановка в городе сохранялась несколько месяцев, затем межнациональные столкновения стихли. Изолятор КГБ был забит задержанными, в милицейских изоляторах обстановка была такой же. Из центральных районов СССР в Ташкент стягивались дополнительные силы правопорядка. У простых тружеников хлопковых полей не было времени бастовать: они убирали урожай хлопка, который достигал пяти миллионов.
Часть жила своей жизнью. Меня с товарищами вновь отправили на сборы молодых солдат. По окончании сборов, после принятия военной присяги нас впервые отправили на уборку хлопка в один из районов республики. Жили мы с молодыми солдатами в местном спортзале, питались из полевых кухонь. Уборка хлопка – тяжелый труд. За день каждому надо было собрать по 40кг хлопка. В фартук складывались головки созревшего хлопка. Работая согнувшись, солдаты падали к концу дня, но выполнить норму не могли. Я видел, что работавшие на соседнем поле школьники выполняли норму. Меня заинтересовало, каким образом они это делают. Все оказалось просто: в фартук бросали куски земли, иногда мочили хлопок, и он сразу тяжелел. Конечно, я не мог позволить подчиненным поступать так же, но навыки за месяц мы приобрели хорошие. Совхоз, в котором мы трудились, никогда не выполнял план, а тут возьми и выполни. Председатель совхоза, Герой Советского Союза, пригласил нас на праздничный ужин. Накануне он приехал в спортзал в форме и привез каждому солдату по ценному подарку, а на обед выделил в нашу столовую большого барана. На следующее утро мы покинули совхоз и прибыли в Ташкент. Через несколько дней состоялся съезд ВЛКСМ Узбекистана, где меня избрали делегатом 16-го съезда ВЛКСМ.
