Елена заметила, что не все деревенские рады ей. Дунюшка казачихина тяжело переживала женитьбу Василия, она давно любила его. Радовалась, когда на танцах он ее приглашал, потом вместе шли с клуба, говорили, Василий что танцевать, что поговорить шутя ни о чем любил, получалось у него все это легко. Он, поравнявшись с ее хатой, хлопал ей по плечу: «пока»,– и шел домой. Дунюшка надеялась, Василий знал о ее любви, и это его тяготило, он нравился и другим девушкам, а полюбил Елену. Он вспомнил ту хорошенькую девочку, уставшую и продрогшую с ее семьей, это их они тогда зимой подвозили с Карачева.
– Пришлые,– это сказал отец тогда им вслед, когда они пошли дальше по дороге занесенной поземкой.
– Еще тринадцать километров добираться до Кондрево, горе да и только, издалека, не наши. Мальчик вспоминал ту хорошенькую девочку, он мечтал о ней, хотя отец тогда кивнул: «барынька, рот не разевай».
***
Лето знойное 1926 года, хотя уже август, работа кипела в полях и лугах.
– Зима спросит где лето было,– любила повторять Марфа.
– У тебя зима спросит и где осень была? Неугомонная, – смеялся свекор Василий. Большая скирда сена уже стояла за хатой, большую копну сена Василий закинул на потолок про запас. Положил туда же несколько снопов соломы для антоновки, тогда к аромату сена добавится аромат антоновки.
– Какой аромат, дышал бы и дышал. Елена скоро вот-вот родит. Опять на огороде, картошку взялась окучивать, вот неугомонная,– всплеснула руками Марфа.
Василий рядом во дворе отбивал косу:
– Елена велела обкосить траву вокруг соток.
Марфа растерянно взглянула на сына:
– Зачем она лезет с работой? Ей вот-вот…
Сын пожал плечами.
–Эх-эх, – Марфа махнула рукой,—Лена, я на речку полоскать белье, идём поможешь.
Елена сняла сапоги, приятна была босым ногам, теплая дорога и трава-мурава. Две женщины – свекровь и невестка пошли к речке Снежке, проходя мимо соседского крайнего дома, Марфа наклонила голову и прошептала: «Ведьма безносая у окна».
Бабку Ульяну боялись все деревенские, люди знали её страшную историю. Марфа опять рассказала Елене как умирающий свекор-ведьмак подозвал молодую невестку Ульяну, что– то шептал, поманил наклониться и укусил за нос, так он передал ее свою колдовскую силу. Однажды даргинские ночью возвращались с танцев и на краю деревне из кустов вдруг выскочила белая лошадь. Она стала кидаться на людей, вставала на дыбы. «Ведьма»,– закричали девушки. Парни не растерялись, выломали с изгороди колья и стали бить лошадь, били наотмашь, лошадь упала и они побежали в ужасе к речке по дорожке, к мостику без оглядки. Потом пошел слух, что Ульяна вся синяя на печке лежит охает.
– Свят,свят,свят, – Елена ускорила шаг, перепрыгивая маленький ручеек, здесь деревенские дети брали голубой глей и лепили камешки, сушили на солнце, потом играли в них. Аромат разноцветия и сочной травы прогнал все плохие мысли.
– Как хорошо! – засмеялась Марфа. Слева от дорожки на лугу ходило большое деревенское стадо. Женщины пошли вдоль дорожки вправо вдоль реки, ивы наклонились ,окунув в бегущую воду ветви. Река здесь узкая и быстрая. А вот и доска у воды, на ней и стирают деревенские женщины белье.
– Лена, присядь на травку, – Марфа,окунула в воду постилку и бросив на доску стала бить по ней с размаху пральником. Эхо летело через речку, через даргинский луг.
– Нет, мама, я буду расстилать белье на траве, – Елена забрала у Марфы отжатую постилку и расстелила ее на теплой траве с цветущим клевером.
