Огнь поядающий - страница 21

– А как же я, твоя святость? – окликнул его Севериан.

Иоанн резко обернулся. Лицо его все еще было искажено гневом. Но поняв, что вопрос на этот раз исходит от ни в чем не повинного гостя, слегка смягчился.

– Кандидий, проводи его в гостевые покои!

И исчез за захлопнувшимися створками медных дверей.

– Где твои вещи, господин Севериан? – спросил Кандидий.

– Я оставил их в гостинице, но мой слуга принесет.

– Пойдем, я покажу тебе твою комнату, – Кандидий быстро направился в один из криптопортиков.

– А ты здесь кто? – спросил Севериан.

– Я келейником служу у аввы Иоанна.

– Но я смотрю, ты тут за все про все… – удивился Севериан.

– Ничего, я расторопный, – улыбнулся юноша. – При архиепископе в основном госпожа Олимпиада состоит, а я по всяким мелким поручениям.

– Женщина? – удивился Севериан.

– Да ты не подумай чего! – Кандидий испуганно оглянулся. – Авва Иоанн – святой жизни человек, ему все эти страсти чужды, он как ангел. У него все… эти уды омертвели еще с тех пор, как он в пустыне подвизался. Он тогда и желудок себе испортил, язва у него. Есть почти ничего не может. Госпожа Олимпиада следит, чтобы ему подавали то, что полезно. Да и она совсем не такая… Не как все женщины. Будто и не женщина вовсе. Ты же видел ее, она еду авве приносила.

– А, я не обратил внимания, – Севериан поймал себя на том, что совершенно не запомнил лица диакониссы. – Да я и не сомневаюсь, просто удивился.

Больше они не говорили. Севериан думал, что характер у архиепископа непростой и, несмотря на первые восторги, надо быть всегда начеку. И окружение у него своеобразное. Да, конечно, строгий подвижник, но… было бы проще, если бы он был… как все.

– Вот, пришли! – Кандидий распахнул дверь и Севериан вошел в просторное помещение, из которого выходили еще три двери.

– Это приемная, там спальня, вон там уборная, а это для прислуги, – пояснил юноша. – Там еще кладовая есть, для одежды.

Стены в помещении были голые, никаких ковров, никаких тканых завес. Не слишком уютно… Солнечный свет пробивался через застекленное отверстие в крыше.

«Ничего, – подумал Севериан. – Это хорошо. Архиепископ принял. Это уже успех. И это только начало».

«Недоброй смерти я желал бы тому корабельщику, который в недобрый час доставил меня сюда. Вот уже четвертый месяц длится мое пребывание в Городе, а дела мои все с том же положении, царь меня так и не принял, и не знаю, получат ли мои прошения ход. Если бы ни Омир, внушающий надежду на то, что бывает в жизни событие “позднее, поздний конец, но которого слава бессмертна”, и если бы не невозможность вернуться в Пентаполь ни с чем, я бы уже точно пал духом. Но пока я смотрю, слушаю, стараюсь узнать все, что можно, о расстановке сил в Городе. Аврелиан, мой покровитель, – божественная душа, человек, способный принести много пользы отечеству, но в нынешнее смутное время отставленный от дел. При власти и на коне ныне родной брат его, Евтихиан, – полная противоположность моего благодетеля. Как известно, родство душ и родство по плоти – отнюдь не одно и то же. Евтихиан, ныне занимающий должность эпарха претория Востока, всячески угождает варварам, коих тут больше, чем в болотах Германии. Это грубые люди, истинные свинопасы, которые недостойны называться врагами, но – разбойниками, грабителями или еще каким-нибудь более презренным именем. Несколько месяцев тому назад один из их вождей, Тривигильд, облеченный полномочиями и посланный во Фригию с целью следить за сбором налогов, учинил там погром. Беженцы потекли в столицу с жалобами, припадают к алтарям, умоляют и требуют защиты. Между тем Евтихиан заливает огонь серой и направляет для наведения порядка к варварам – варвара же, в итоге непонятно, сдерживает ли один другого или оба занимаются грабежами и разбоем…»