Огнь поядающий - страница 22

Синесий оторвался от письма брату Евоптию, которое сочинял, отложил обкусанный калам, – он не доверял содержание своих частных писем ушам нотариев, и задумался. Государство, действительно, подобно было дымящемуся вулкану, готовому взорваться в пламени и камнепаде, залив кипящей лавой и засыпав пеплом окрестные селения. То, что он слышал по секрету то от Аврелиана, то от Троила и людей его круга, к которому в последний месяц тесно примкнул, разбалтывать было небезопасно, даже притом, что письма в Пентаполь он отправлял только с доверенными лицами. Поэтому написать всего он не мог, да и сам с трудом понимал, в чем корень зла. Он писал о Евтихиане, но страшился написать о Евтропии, всецело поработившем себе молодого царя и тиранически управлявшем от его имени. Щупальцы гидры, похоже, тянулись с Запада. Как ему объясняли, покойный царь Феодосий любил варваров с их не рассуждающей отвагой, с ними ему было проще, чем с воспитанными на философии потомками эллинской знати. Сам василевс, выходец из Испании, хорошего образования не имел и, как многие люди подобного рода, делал ставку на церковь. Варвары, хотя и принадлежали в большинстве своем к иному, преследуемому им самим, направлению, называемому арианским, были ему удобны. И они платили ему преданностью. Перед смертью он возвысил одного из них, Стилихона, до небес, женив его на своей племяннице и поручив ему опеку над младшим сыном, Гонорием, перевезенным на Запад. Но аппетиты варвара не удовлетворились половиной царства, он желал поглотить и Восток и начал предпринимать попытки установить покровительство и над старшим сыном Феодосия, василевсом Востока.

Поначалу этим намерениям противостоял Руфин, человек бесчестный, но в чем-то полезный для государства. Однако евнух Евтропий, не лучше Руфина нравами, но еще хитрее и коварнее, вошел в союз со Стилихоном и, привлекши молодого царя на свою сторону тем, что устроил ему желанный брак, лишил Руфина надежды на господство. Тогда Стилихон прислал с Запада отряд готфов под предводительством своего старого друга Гайны, тоже варвара, и эти варвары мгновенно расправились с Руфином, заколов его в присутствии царя. Гайна так и остался в Константинополе якобы блюсти порядок, но на деле – интересы Стилихона. Евтропий получил неограниченную власть и на этом его дружба со Стилихоном закончилась, но Гайну он продолжал терпеть, не понимая, что тот становится опасен. Год назад Евтропий своими силами успешно справился с новой угрозой – диким племенем уннов, тревожившим области, прилегающие к Истру. За эти заслуги он был удостоен консульского звания. Тривигильд, нынешний мятежник, за что-то был обижен на Евтропия, – за что, никто толком и не знал. Евтропий согласился на просьбу Гайны отправиться на усмирение Тривигильда и от себя направил еще одного полководца, Льва. И теперь из Малой Азии доносились слухи один страшнее другого: кто там за кем гонялся, кто кого усмирял, уже было не понять, а беженцы все стекались в Новый Рим.

– Господин, письмо принесли! – скрипнув дверью, вошел слуга Афр, губастый, смуглый и курчавый.

Синесий протянул руку и принял кипарисовые дощечки, обтянутые красным сафьяном. Это от Троила, нет сомнений!

Действительно, софист писал собственной рукой:

«Друг Синесий! Если ты расположен, буду рад тебя видеть у себя в двенадцатом часу дня. Соберемся нашим узким кругом. Черкни ответ, будешь ли».