– А ты хоть иногда задумывалась, зачем они приезжают? – спросила тётя голосом, полным сарказма.
– И, по-вашему, зачем же? Разве не затем, чтобы побеседовать о литературе, послушать музыку и выпить чашку чаю? Разве это нарушает хоть какие-нибудь правила приличия?
Тётя Огаста отшвырнула платочек, и Иррис поняла – искра разгорелась в пожар.
– Зачем они приезжают? – произнесла она с вызовом. – Да, милая, ты права. Они приезжают как раз затем, чтобы насладиться твоими речами и этими книгами, которыми доверху завалена твоя комната. Послушать, как ты поёшь, играешь на дзуне и клавесине, поспорить с тобой о чём-то известном одним Богам и всей этой алхимической мерзости, посмотреть, как ты смеёшься, бегаешь за мячом и декламируешь поэмы Оллита. Если ты об этом, то да, ты права. Именно за этим! Они приезжают снова и снова. Но когда я говорила о здравости и практичности ума, я подразумевала, что ты будешь уделять внимание тем мужчинам, которые, как ты должна понимать, способны составить твоё счастье… в нынешнем твоём положении. А вот к ним относятся как раз те, от общества которых ты поспешила избавиться.
– Составить моё счастье? И вы полагаете, что пустоголовый мэтр Гийо и есть моё счастье? Хотя я понимаю, что это всего лишь оборот речи. Но вы ставите мне в упрёк то, что мне нравится общаться с интересными умными людьми?
В комнате было жарко, заходящее солнце золотило резную раму зеркала, рассыпая по полу разноцветные круги. На лбу тёти залегла глубокая складка, и это означало крайнюю степень гнева, потому что хмурила лоб она исключительно редко, боясь появления морщин.
– В упрёк? Да если бы хоть один из этих «интересных умных людей» имел намеренье на тебе жениться, я бы не возражала. Но «интересных и умных» интересует лишь твоё общество и, возможно, что-то сверх этого, но серьёзных планов на твой счёт ни у кого из них нет. А, стало быть, такое времяпрепровождение более пристало куртизанке, а вовсе не честной леди, к тому же вдове. И если учесть, что твой траур закончился всего год назад…
Тётя встала и, обойдя кресло, остановилась напротив, вцепившись пальцами в спинку. Теперь её голос больше не был вкрадчивым, он был сухим и жёстким, как щелчок бича, а слова звучали, как пощёчины.
– …то ты бросаешь тень на нашу семью. Не забывай, что у меня две дочери, и им не нужно пятно на репутации. Мне ещё предстоит их выдать замуж, при, скажем так, не самом большом приданом. А со всеми этими визитами… Об этом ты не думаешь? Может, стоило бы всё-таки обращать внимание на не слишком умных мужчин? Как раз на тех, кто готов жениться на тебе от небольшого ума? И вести себя с ними так, чтобы им нравилось твоё общество. Не знаю, что нашёл в тебе мэтр Гийо, но, возможно, были бы и другие, да только твои умные беседы и эти умники в гостиной распугали всех твоих потенциальных женихов! Чего стоит один только этот Анри?
– А что Анри? – Иррис тоже встала, смотреть на тётю снизу-вверх было неприятно. – Это же… просто… дружба! Он приезжал в наш дом ещё когда я была ребёнком! Он был другом отца… и… Он…
Она замолчала.
Анри… он ведь просто друг! Преданный друг! Который поддерживал её в последние два года, полные отчаянья и невзгод. Гибель мужа, разорение и смерть отца, её переезд к тёте… Всё это время Анри помогал.
Как тётя может быть так жестока?
– Просто дружба? – фыркнула тётя Огаста и закатила глаза. – Милочка, иногда мне кажется, что весь твой ум, да простят меня Боги, ушёл в твои поэмы. Ты сбиваешь птицу на лету из арбалета и при этом дальше носа своего не видишь! Разве женщина может дружить с мужчиной? Разве может курица дружить с лисой? Ты сама подумай, зачем это лисе? И почему Анри не смотрит на тебя так же, как на Белтрана, к примеру? Он ведь ему тоже друг!
