– Мне кажется, о чём-то важном, – улыбнулся Себастьян. – Едем?
В гостиной атмосфера была такой, будто случилось что-то непоправимое. Тётушки нервно ходили из угла в угол, одна с Каноном и солями в руках, вторая с солями и платочком, болонка пряталась в кресле под шалью и не издавала никаких звуков. Ни кузин, ни прислуги, зато за столом в кабинете сидел мэтр Ладье, мадверский нотариус, по лицу которого можно было подумать, что его только что подняли с постели, и писал длинную бумагу, сосредоточенно поскрипывая пером. А с другой стороны стола Гасьярд Драго писал вторую бумагу не менее быстро, чем мэтр Ладье.
Салавар Драго мерил шагами кабинет из угла в угол, заложив руки за спину, и кроме скрипа перьев, его размеренных шагов и тихих вздохов тётушек других звуков в комнате не слышалось.
– Что случилось? – с тревогой спросила Иррис, остановившись посреди гостиной.
– Ты… ты… у тебя весь подол в грязи, – с осуждением выдохнула тётя Огаста, приложив платочек к глазам и метнув неодобрительный взгляд в сторону кабинета, добавила, – мне нужно с тобой поговорить, и немедленно!
– Прошу прощения, миледи, – Салавар Драго тут же возник на пороге, – но прежде я бы сам хотел переговорить с вашей племянницей.
Тётя открыла рот, но не нашлась, что возразить. А Салавар Драго открыл дверь, ведущую на веранду, и жестом пригласил Иррис пройтись с ним.
Сегодня на лице джарта Драго не осталось и следа того веселья и благодушия, которое сопровождало его весь вчерашний вечер. Он был сосредоточен, хмур и молчалив. Пройдя на веранду, тщательно закрыл дверь и посмотрел через стекло, очевидно, подозревая тётушек в том, что они станут подслушивать.
– Что случилось? – спросила Иррис с тревогой, останавливаясь среди разбросанных вчерашним ветром плетёных кресел.
Салавар Драго прошёлся по веранде вдоль белых перил, и отбросил носком сапога несколько сломанных веток, задумчиво глядя на чистый горизонт. Затем остановился напротив Иррис, спиной к солнцу и, скрестив руки на груди, произнёс негромко, делая паузы между фразами так, словно хотел этим внушить Иррис какую-то мысль:
– Я человек прямой и довольно жёсткий. И поэтому я не буду ходить вокруг да около. Дело в том, Иррис, что, в отличие от кахоле, мы верим в судьбу и предназначение. И в знаки, которые посылают нам Боги. Вчерашний шторм, вся эта история с каретой и колесом… В этот дом нас привела судьба. Мы ехали из Скандры, где я надеялся сосватать своему сыну одну прекрасную девушку. Но Боги распорядились иначе. Эта девушка по странному стечению обстоятельств перед самым нашим приездом была обещана другому…
Салавар Драго сделал паузу, внимательно вглядываясь в лицо Иррис, и, помолчав немного, продолжил:
– Мы не собирались заезжать в Мадверу… Но… тем не менее, мы здесь. И здесь ты – дочь Регины Айфур из прайда Лучница. Я буду с тобой откровенен – не считаю нужным нести весь этот бред приличной вежливости, который я вынужден был говорить твоим недалёким тёткам. Я уже знаю о тебе всё – ты вдова, ты бедна, хотя умна и красива, но у тебя впереди только один путь – выйти замуж за какое-нибудь мадверское ничтожество.
– Прошу прощения, милорд, но к чему вы всё это? – спросила Иррис, чувствуя, как холодеют руки.
– К тому, что моему сыну нужна жена. И ты вполне подходишь на эту роль, – ответил он, не сводя с неё взгляда холодных серых глаз, – и хотя твои тётки только что назвали это вопиюще непристойным предложением, тем не менее, это очень хорошее предложение, Иррис. Может быть самое лучшее, из тех, что тебе придётся услышать в жизни.
