И правда лирично. И похоже.
– Это такие скалы? Выветривание, наверное? Но почему они настолько ровные?.. Я видела такие у нас, но они…
– Умолкни. Здесь не место пустой болтовне.
Пришлось прикусить язык. Тишина здесь действительно стояла какая-то особенная. Да и не до разговоров нам стало – до сих пор ровная земля постепенно начала покрываться глубокими рытвинами. Разных размеров, но я почти сразу заподозрила их искусственное происхождение. Как будто здесь когда-то шли раскопки.
Какие-то колонны глубокие ямы не потревожили, но какие-то залегали не настолько глубоко и теперь сильно кренились в сторону. Когда мы шли мимо одного из "мечей", уже совсем лежавших на земле, и за давностью лет начавшим уходить вниз, я заметила, как мой спутник напрягся и на мгновение сжал кулаки.
Впрочем, возможно мне это только показалось.
Развороченная поверхность сильно замедлила нас и выпила остаток моих сил, так что когда мы вышли из странного "леса", я уже не смотрела по сторонам и молча сосредоточилась на том, чтобы подтаскивать ноги, одну к другой. Даже холода уже не ощущала. Поэтому городу удалось подкрасться незаметно.
Правда, когда я читала в дневнике Трины про "город", я представляла что-то… ну… другое. Небольшой форт по сравнению с этим местом был образцом архитектурного мастерства. И чистоты. Вокруг высились постройки, которые лично у меня язык не поворачивался назвать домами, скорее какие-то лачуги. Где-то из кривых досок, где-то из обломков камня. Со щелями в стенах, в которые можно было при желании просунуть руку, иногда с рваной тканью вместо крыши, а иногда к ним и вовсе лепились шатры из пёстрого пыльного полотна, перетянутого верёвками.
Но, несмотря на скрип, вонь и общую убогость этого места, я обрадовалась ему как соловей лету. Всё лучше, чем бродить по пустоши, тут хотя бы есть люди.
Люди здесь действительно были, но по раннему времени их было совсем немного. Пара смуглых ребятишек, проводивших нас бдительными, совсем не детскими взглядами, пьяный мужчина, пытавшийся выпутаться из своего шатра, и оглашающий окрестные улицы жалобами о своей неудаче, и несколько человек не опознаваемого пола в длинных, до пят, ярких халатах. Лица у них были плотно скрыты за отрезами ткани.
Ещё на входе мой спутник, не меняя общей траектории движения, вдруг качнулся в сторону. А затем подпрыгнул вверх, ловко, как кошка, взбежал по выступающим доскам до второго этажа хибары и, стянув с бельевой верёвки какую-то чёрную хламиду, спрыгнул и преспокойно продолжил идти рядом со мной. Только гнилое дерево заскрипело. Он накинул ткань на себя, скрыв от чужих взглядов волосы и плечи, на которых сквозь прорехи в рубашке проступали чёрные отметины на коже. А затем обернул конец хламиды вокруг шеи и лица, оставляя видимыми только глаза.
На мой вкус это было как завернуть стул в непрозрачную плёнку и пытаться делать вид, что это не стул – ни свои размеры, ни хищную грацию движений он так просто спрятать не мог. Но я допускала, что местные жители чуточку больше знали об этом месте, чем недавно оказавшаяся здесь я и, возможно, простая маскировка внешности действительно имела смысл. Вскользь посмотреть, и правда – человек как человек.
– Куда мы дальше?
– Сюда, – мы свернули в какой-то узкий проход, немного попетляли и вышли к дому, который выгодно выделялся среди остальных. То есть имел глиняные стены первого этажа и даже почти не разваливался.
