– Вам сильно ее не хватает? – спрашивает Виктор.
– Разумеется. А еще меня вот уже три минуты сильно не хватает в массажном кабинете. Так что, извините.
– О конечно, конечно.
3
Я действительно опаздываю на три минуты. Сонечку уже раздели, и мама укрыла ее для тепла одеяльцем. И сейчас Сонечка изо всех сил пытается ухватиться за нарисованный на одеяльце цветок. Смотрит на цветочек, потом на свою правую руку, тянет, тянет ручку, наводит ее, как крановщик наводит стрелу с закрепленной на ней панелью, чтобы поставить ее точно на стену дома, но опустить не может. Для этого ей нужно плавно снизить напряжение большой грудной мышцы, удерживая при этом в тонусе разгибатели верхней конечности. Но для Сонечки это пока сродни решению уравнений квантовой механики. Поэтому она просто расслабляет ручку и колотит ею по одеялу, разражаясь плачем. При этом не замечает, что левая ручка, оставленная ею без присмотра, уже схватила вожделенный цветок.
– Сонечка, а что тут у нас? А ну-ка посмотри сюда!
Это мое самое крутое колдунство, какое только может быть: полуторалитровая бутылка из-под газировки, в которую я налила глицерин и набросала кусочки фольги. Когда бутылку переворачиваешь, блестящее конфетти начинает медленно падать на дно, закручиваясь в волшебном танце, и оторвать взгляд от этой серебристой метели трудно даже взрослому, а не только малышу.
– Здорово, да, Сонечка? Вот сейчас мама у нас бутылочку подержит, а мы с тобой поработаем. Давай я тебя на животик переверну. Вот так.
– Угу, – говорит Сонечка. – Угу… агу.
– Солнышко мое запело, – улыбается Сонечке мама. – Раз – и слезки высохли. Вот бы нам так.
И, поднимая голову, говорит мне:
– Так и не лепечет. И игрушку взять не может.
– Ничего, – обещаю я щедро. – Вы еще мечтать будете, чтобы она замолчала.
Мама только грустно улыбается. Наши мамы – настоящие специалисты по развитию детей. И Сонечкина мама прекрасно знает, что гулить и не справляться с собственными ручками для младенцев нормально. Когда им три-четыре месяца. А Сонечке уже семь. И еще мама знает, что пока Сонечка не залепечет, никто не будет уверен, что она когда-нибудь заговорит.
– Ничего, – повторяю я. – Вон зато как мы уже голову держим. Гордо и долго. А два месяца назад что было? Вот то-то.
– Вот бы Юлия Сергеевна порадовалась, – говорит Сонечкина мама. – Она скоро вернется?
– Думаю, не скоро. Ей нужно отдохнуть.
– А помните, как она нас в первый раз осматривала? – улыбается мама. – Сонечка еще как полешко была. Я тогда испугалась даже.
Я тоже тогда испугалась. Юлия была уже, что называется, на исходе. В тот день от нее несло перегаром так, что только перепуганная мать могла этого не почувствовать. И когда она вошла в палату, ее так шатнуло, что я едва не бросилась, чтобы ее подхватить. Но Юлия только мотнула головой, восстановила равновесие, подошла к лежащей на пеленальнике Сонечке и, сказав матери: «Только ничего не бойтесь», – взяла девочку за ноги и «уронила» ее на кафельный пол вниз головой. Вовремя остановила и некоторое время удерживала ее в пяти сантиметрах от пола – так, чтобы мы все видели: Сонечка выставила ручки. А это значило, что, несмотря на всю тяжесть ее нынешнего состояния, прогноз хороший. Мозг сопротивляется повреждениям, полученным во время беременности и родов. Значит, Сонечка будет бороться.
Конец ознакомительного фрагмента.
