Мы уже определили день и время для атаки на аэродром, когда разведка доложила, что все тридцать пять бомбардировщиков улетели в неизвестном им направлении. Это было досадно, но все же нападение на аэродром мы решили не откладывать, чтобы захватить хотя бы транспортные самолеты и на них переправить пленных немецких офицеров в Москву. Их у нас набралось уже 35 человек и вполне вероятно, что кто-то из них располагал весьма ценными сведениями.
В назначенный день во время обеда, когда обслуга и охрана отвлеклись для приема пищи, наши стрелки заняли позиции вокруг аэродрома. Разведка сняла из арбалетов часовых у въездных ворот. В них заехали сорок мотоциклистов и шесть бронетранспортеров. Техника рассредоточилась по аэродрому. В это время прозвучал залп наших стрелков. Пулеметчики и снайперы добили персонал и остальную охрану.
Техники проверили заправку самолетов, состояние оружия и стали закрашивать кресты припасенной для этого краской. На их место с помощью заготовленных заранее трафаретов были нанесены красные звезды. Пять истребителей приготовили к уничтожению. Небольшой итальянский транспортный самолет – биплан красного цвета, я решил оставить для нужд бригады. Самолетик из красного превратили в зелено-бурый. Тихонович поставил на него дополнительный топливный бак и установил два пулемета.
Лететь в Москву было решено на большом транспортном самолете. Пилотировать его я доверил капитану Селину. Нам нужно прилететь на один из Московских аэродромов. Я считал, что с нами адекватно будут разговаривать только в Москве. Мне хотелось верить, что нас примет представитель Генерального штаба.
Я подготовил докладную записку на имя Л. П. Берия, так как именно он возглавлял на тот момент пограничные войска. В ней подробно изложил обстановку и планы нашего дальнейшего будущего. Я предложил Лаврентию Павловичу назвать наш отряд Отдельной пограничной бригадой имени товарища И. В. Сталина.
Вылет назначили 11 августа 1941 года в 18.00. Погрузили в самолет всех пленных офицеров. Бывший начальник штаба авиационного полка капитан Селин Иван был мною проинструктирован, как себя вести и с кем разговаривать. Капитан улетел, а мы стали ждать от него сообщений.
В бою за аэродром нам достались неплохие трофеи. Наша артиллерия пополнилась четырьмя зенитными пушками калибром 88 мм и двумя спаренными зенитками калибром 36 мм. Также нам достались два бронетранспортера и шесть мотоциклов.
Для встречи возможного нападения врага я разделил наш отряд на две части, придав каждой из них равное количество пулеметов и артиллерийских орудий. Но немцы на помощь своим не спешили и мы, прождав четыре часа в засаде, покинули аэродром, забрав с собой два заправленных под завязку бензовоза, несколько бочек с маслом и шесть автомашин.
Через пять дней по нашему шифру, отправленному с капитаном Селиным, из Москвы пришла радиограмма. В шифровке сообщалось, что к нам вылетел самолет с радистом и приказом о дальнейших действиях. В назначенном месте мы встретили парашютиста и груз. Радистом оказался парень двадцати пяти лет, коренастый, с темно-русыми волосами и голубыми глазами. По званию он был старшиной пограничных войск и имел необычную фамилию – Засядьволк. Звали его Федором Кузьмичом.
Он доложил, что прислан к нам радистом-шифровальщиком. Предоставив необходимые документы, старшина передал мне приказ о том, что наша бригада зачислена в состав Красной армии, а именно в пограничные войска. Название бригады оставили без изменения, меня утвердили ее командиром с присвоением звания майора пограничной службы. О наградных листах, которые я послал с Селиным, в приказе не было ни слова. Но старшина сообщил о том, что о наградах в штабе пока не думают, отступаем по всем направлениям.
