Егор удивленно посмотрел на начальника станции.
– Ты в этом деле не опытный, – пояснил тот. – Еще пропустишь что-нибудь. Пока смотри и учись.
Егор пожал плечами. Учиться он никогда не отказывался.
Разбившиеся на пары бойцы начали проверку вагонов. Один смотрел, другой страховал. Осторожность не лишняя. Егора уже просветили на этот счет.
Осмотр экспедиционных бронепоездов являлся более тщательной и длительной процедурой, чем осмотр пригородных бронетричек. Оно и понятно: бронепоезда дальнего следования возвращались из таких мест, где можно подцепить и завести в столицу какую-нибудь дрянь, о которой здесь никто и понятия не имеет. И не факт, что экипаж состава заметит опасных «зайцев». Некоторые виды интродуктов обладали поразительными способностями к мимикрии и маскировочным метаморфозам. Этих тварей так и называли: метаморфы. Незаметно прилипнув к вагону, они могли сутками, а то и неделями ждать подходящего момента для нападения. Для профилактики подобных инцидентов на Форпостах и были оборудованы досмотровые карантинные зоны.
Взвод двигался вдоль состава с двух сторон. Пары одна за другой осматривали, ощупывали и простукивали вагоны снаружи. Начальник станции придирчиво наблюдал за работой подчиненных.
Тук-тук, звяк-звяк – доносилось отовсюду. В ход шли приклады и железнодорожные молоточки на длинных рукоятях. Особенно подозрительные места бойцы ковыряли и скоблили примкнутыми к стволам штык-ножами.
Две пары бойцов поднялись наверх и осматривали крыши вагонов. Лучи фонарей шарили под поднятыми бронефартуками и между колес.
– Нагибаемся! Не ленимся! Не сачкуем! – требовал Кирилл Васильевич. – Залазим под вагоны! Везде смотрим! Везде, я сказал! Что, забыли уже, как кишки по всей платформе лежали?
Поймав удивленный взгляд Егора, начстанции объяснил:
– В прошлый раз из-под бронефартука такое выскочило! Три человека – сразу насмерть. Еще двое – калеки. Ну, считай, что тоже погибли.
«Ну да, если калек вышвыривают за Стенку, иначе считать и не приходится» – подумал Егор.
– Страховочная платформа – чисто! – доложил командир первого отделения.
И следом:
– Локомотив – чисто!
Это – уже второе отделение докладывается.
И – после недолгой паузы:
– Первый вагон – чисто!
А это – третье.
И снова командир первого отделения:
– Второй вагон – чисто!
– Второй проверить еще раз, – велел Кирилл Васильевич, недовольный слишком быстрым осмотром.
И снова: тук-тук, звяк-звяк, тук-тук, звяк-чмок…
Чей-то молоток ударил явно не по металлу.
А по чему тогда?
Встревоженные крики возле второго вагона. Суета…
Молоток, стукнувший куда-то под тормозную колодку застрял в неприметной металлической нашлепке, которая вдруг размякла, поплыла…
Кусок ожившего металла, словно кулак, обхватил молоток, переломил деревянную ручку и небольшим – с голову десятилетнего ребенка – подвижным как ртуть комком скользнул под колеса поезда.
Стрельба. Из двух… нет – из трех стволов сразу. Визг рикошетов…
Ага, автоматчики достали-таки отродье!
Осторожно, действуя штыками, бойцы второго отделения выпихнули из-под вагона изрешеченную, растекающуюся массу, облепленную грязью и машинным маслом. Мертвый, потерявший форму метаморф таял, как медуза на солнце.
Кирилл Васильевич подошел к твари, брезгливо растоптал чавкнувшие под ногой останки.
– Готов, гад! – выдал начальник станции свое заключение. И тут же набросился на столпившихся вокруг подчиненных: – Чего встали? Продолжать осмотр!
