Собрав всю силу, которую мог применить в ближнем бою, Тау задействовал свои мечи-близнецы. Но вся сила ему и не требовалась. Лезвия были сделаны из драконьей чешуи и когда клинок, который он держал в левой руке, обрушился на меч Отобонга, правый отсек рабочую руку генерала, словно это был стебель сухого тростника.
Плоть Отобонга поддалась легко. Она разошлась, обнажив мышцы, сухожилия и две толстые кости, из которых состояло его предплечье. Драконья чешуя рассекла обе кости, и рука Отобонга с мечом упала на пол в лужу крови. Генерал запрокинул голову в крике, взвыв от боли, и его вопль эхом разнесся по залу совета, поднявшись от пола к своду.
Тау, не теряя времени, подскочил, готовый схватить Мирембе или защищаться от других Индлову, но Индлову не нападали. Они в ужасе смотрели на Отобонга и то, что лежало на полу перед ним.
Генерал стоял на коленях и уцелевшей рукой пытался сжать культю, из которой хлестала кровь. Рядом на полу валялся меч, и его лезвие было расколото надвое. Мечи Тау из драконьей чешуи разрубили лезвие Отобонга не хуже, чем его предплечье. То и другое были полностью уничтожены.
Тау уловил движение, когда один из Индлову перевел взгляд с генерала на него. Остальные тоже постепенно отходили от потрясения. Тау знал, что пауза не продлится долго, и повернулся к председателю, чтобы броситься на нее. Он успел сделать два шага, прежде чем она обрела над ним контроль.
Он словно наткнулся на стену из ножей. Чувствовал себя так, будто его тело разорвали на куски, а потом стремительно собрали обратно. Тау закричал бы, если бы только мог шевелить губами. Но он едва был способен дышать, и хотя он не испытывал ничего подобного прежде, он достаточно знал о драконах, чтобы понять, что происходит. В отчаянии, он погрузился в Исихого.
Его окутала серая мгла, он услышал завывание ветра, а перед ним – там, где прежде стояла председатель – колыхалась неразличимая фигура в черной матовой маске Одаренной.
– Вот так ты умрешь, Меньший, – произнесла женщина, скрытая покровом. Ее слова терялись в нескончаемой буре темного мира.
– Вы станете увещевать человека? – спросил Тау.
Она расхохоталсь.
– Низшие Миряне теперь считают себя людьми?
И хотя ему было больно даже мысленно произносить ее имя, Тау поблагодарил Зури за ее уроки.
– Тогда мы умрем вместе, – сказал он, находя узы, которые связывали его душу с душой женщины, с такой легкостью, словно они были материальными. Он представил, как хватает их, наматывает вокруг своих предплечий и с их помощью удерживает ее так же крепко, как она держала его. – Я не отпущу вас отсюда, а когда ваш покров спадет, мы встретим демонов вместе.
Повисла пауза. Он застал ее врасплох. Она не ожидала, что он знает, что Одаренные не увещевают разумных существ именно по этой причине. Потому что узы увещевания работают в обе стороны.
– Тебе не хватит времени, – сказала она. – В Умлабе мой Индлову срубит тебе голову с плеч, и я скормлю ее скорпионам в каменных садах.
Тау воспротивился ее контролю, попытался вырваться, ища слабое место или надеясь поскорее истощить ее силы. Он видел, как дрогнул ее покров от его усилий.
Но он также видел – при всей разнице во времени между Исихого и Умлабой, – что ему нечего было и надеяться сорвать с нее покров раньше, чем его убьет Индлову.
Он стал сражаться еще яростнее. Она рассмеялась, и та его часть, что оставалась в реальном мире, услышала, как председатель отдает приказ Индлову.
