Хафса фыркнула и настолько властно, насколько могла, решительно отрезала:
– Ни в коем случае!
– Теперь наш черед тебе отказать, – сказала ему королева. – Нет!
Пациент Хафсы с усилием поднялся, хотя было видно, что ему больно ступать на раненую правую ногу.
– Я больше не ваш чемпион? – спросил он.
Хафса едва не задохнулась от такой глупости. Но увидела, что королева задумалась. И лишь потому, что Хафса понимала кое-что в людях, иначе не возглавляла бы медицинский орден Саха, она увидела – хотя и не понимала, почему именно это сработало, – что чемпион нашел самые нужные слова.
– Тогда поспеши, чемпион, – сказала королева, уходя. – Предатели не станут ждать.
Ужасно хромая, с тем же выражением лица, что принимало лицо умбуси ее феода перед тем, как она собиралась содрать кожу со спины впавшего в немилость Меньшего, чемпион последовал за королевой.
Глядя ему вслед, Хафса Экин обняла Чибуйе и впервые с тех пор, как стала жрицей, задумалась о том, как рассудит произошедшее Богиня. Она думала о том, не сделало ли ее спасение одних жизней соучастницей в убийстве других.
ПОВОДЬЯ
Тау было так больно, что он едва мог думать, а при каждом шаге бегущей под ним лошади ему казалось, что ногу рубили топором. Боль была почти такой же сильной, как в ту минуту, когда жрица резала его плоть.
– Вижу их лошадей вдалеке! – воскликнула Нья.
Визирь скакала на гнедом коне справа от Тау, за ее спиной сидел Удуак. Он держался за нее так крепко, что ей приходилось бить его по рукам, напоминая, чтобы не ломал ей ребра.
– Где они? – спросила королева.
– В тысяче шагов впереди и немного слева, – ответила Нья.
Тау посмотрел налево. Келлан сидел на белой лошади, скакавшей рядом с ним, но Тау сомневался, что Окара можно было назвать всадником. Келлан смотрел в одну точку, сгорбившись в седле и ворча себе под нос, и казалось, он в любой момент мог вылететь из седла.
– В тысяче шагов? – перекрикивая ветер, переспросила королева. – Покажи их нам, Нья. Мы сможем заставить лошадь Мирембе захромать. Тогда мы их и догоним.
– Думаете, мы сможем увещевать ее все время, что нам для этого потребуется? Это невозможно, – заявила Нья.
– Посмотрим, – сказала королева.
Наконец, подумал Тау, глядя, как Келлан мучается с лошадью, нашлось что-то, в чем великий Келлан Окар неидеален. Он улыбнулся, но конь под ним вновь коснулся ногой земли, и толчок вызвал такой приступ адской боли, что его едва не стошнило.
– Сик! – выругался он.
– Обхвати нас руками, – сказала ему королева через плечо.
– Я в порядке… моя королева, – процедил Тау сквозь зубы. Перед глазами все плыло, и он взмок от пота.
– Не в порядке. Обхвати нас руками, пока не упал. Иначе мы не сможем ехать быстрее.
Тау держался за края кожаного седла и не собирался менять положения. Но конь споткнулся, и его пронзило такой болью, что он вскрикнул и вцепился в королеву. Ее спина выпрямилась, будто стержень, и Тау едва не отпустил ее.
– Нет, держись, – сказала она. – Крепко держись.
– Нэ?
– Хай-я! – крикнула она, обращаясь к коню на его языке и заставив его скакать еще быстрее. От такой скорости у Тау на глазах выступили слезы, а тело задрожало, будто на холодном ветру.
Они мчались, покрывая расстояние с неимоверной быстротой, и Тау был так поражен, что хотя боль не утихла, он, по крайней мере, смог отвлечься от нее. Они словно летели, а когда солнце позади них село, на грозовом небе засверкало множество звезд, которые вспыхивали и гасли за темными облаками.
