– Нэ? Мне что, нельзя тоже побыть поэтом? – спросил Темба. – Сам-то про каменный лабиринт рассказываешь.
Тау лишь покачал головой.
– Наш зубец скоро подоспеет.
– Уж лучше бы поскорей. Не думаю, что у нас осталось много времени, прежде чем вождь взойдет на корабль.
– Время еще есть, – сказал Тау, указывая на мужчину вдалеке. – Это и есть вождь Ачак, а тот, с кем он говорит, – его сын.
Темба сощурился и подался вперед, словно это могло помочь ему увидеть.
– Это Кана с ним? Ты его видишь?
– Вижу.
Темба вернулся в прежнее положение.
– Ну говорит он с сыном, и что?
– Он желает ему счастливого пути.
Темба посмотрел на бурные волны.
– Я, конечно, не то чтобы трус, но знаешь, мы могли бы просто посидеть здесь и посмотреть, как они выйдут в Ревы. Если нам повезет, они утонут.
– Напомни, как часто тебе везет?
Темба сплюнул на красную глину.
– Удар засчитан, – ответил он, уступая.
– Если они прощаются, это значит, что Кана сядет на следующий корабль. А его отец поплывет на последнем.
– Они разделятся? – спросил Темба.
– Чтобы уменьшить вероятность, что погибнут оба.
– Они бы точно не погибли, если бы остались дома и оставили нас в покое.
– Времени в обрез, но мы должны успеть, – сказал Тау. – Когда Кана отчалит, а вождь будет еще тут, мы и нападем.
– Подожди, – сказал Темба, отворачиваясь от пляжа и от Тау. – Если зубцы подоспеют вовремя, разве нам не стоит попытаться убить и отца, и сына?
Тау покачал головой:
– Мы дадим Кане уйти.
– Зачем?
– Сражаться будет намного легче, если его здесь не будет.
– Тау, большинство бойцов Каны уже на корабле. Они все равно не смогут вернуться вовремя, чтобы помочь.
Тау снова покачал головой.
– Мы здесь ради вождя.
– Вот ты так говоришь, но мне не кажется, что Хадит бы с этим согласился.
Тау не сводил взгляда с побережья.
– Кана не представляет угрозы.
Темба хмыкнул и обернулся, взглянув на Кулак.
– Пока нет. В любом случае уже не только нам решать.
Так и было. Тау услышал, как, насколько могли, тихо, приближались воины их зубца. Солдаты шли прямо к ним, и это значило, что они нашли метки, которые нарисовал Тау на красной глине.
– Следи за пляжем, – сказал Тау, вынимая мечи и прячась за колонну. – Если это не они…
Темба фыркнул.
– Погоди… что ты имеешь в виду? Если не они?..
Тау не ответил, всматриваясь в даль, и вскоре в поле зрения оказался Хадит и вслед за ним – остальные воины их зубца.
Хадит сначала заметил Тембу, а затем и ксиддинов у кромки воды.
– Похоже, с пляжем нам повезло, – прошептал он. – Где Тау?
Тау вышел из укрытия.
– Здесь.
Хадит, вздрогнув, схватился за рукоять меча.
– Сик, – прошипел он. – Не делай так!
– Большинство кораблей отчалило, – сказал Тау. – Осталось два, и ты был прав: вождь еще здесь.
Хадит поджал губы.
– Он хороший правитель, и мы это знали.
– Его сын тоже здесь, – сообщил Темба, и Тау коротко взглянул на него.
– Кана? – переспросил Хадит. Темба кивнул, и Хадит быстро пересчитал людей на берегу. – Их двести двадцать три. Нас вчетверо меньше, но если сын тоже там, то нам лучше напасть прямо сейчас.
Тау вспомнил, как дрался плечом к плечу с Каной на стене Крепости Стражи против Индлову, сражавшихся на стороне Одили. Тогда они прикрывали друг другу спины.
– Мы нападем, как только сын и его люди взойдут на корабль, – сказал он. – Мы пришли за вождем.
Хадит покачал головой.
– Ксиддины хотели женить Кану на нашей королеве. Он важен, они могут сделать его вождем, если Ачак погибнет, и если это случится, у Каны будут все основания настаивать на том, чтобы продолжить вторжение. Мы можем убить их обоих и…
