Особняк, быт, одежда и еда, и хоть какая-то прислуга, подобающие людям их круга, требовали много денег, и потому средства, оставшиеся после продажи замка и ремонта, постепенно заканчивались, несмотря на то, что бабушка вложила часть в ценные бумаги гномских приисков и получала проценты. Но если бы не заработок Тианы в академии, им бы приходилось очень тяжело.
Так и жили они втроем – мирно и тихо. Тиана очень любила бабушку, которая вытащила их с мамой в тяжелые времена, несмотря на ее ворчание, наставления и попытки сделать Тиану настоящей леди. И то, что сейчас происходило с бабушкой, заставляло сердце обливаться кровью – и решаться на самые безумные поступки.
«Женщина без мужа – все равно что горгулья без горба».
Народная мудрость.
Было тепло, в утренних майских сумерках город пах липами, шуршали метлами дворники, пробегали мимо ранние прохожие и проезжали экипажи и паромобили, которых в последние годы стало очень много. Над головой проплыл величественный дирижабль – именно на таком ректор Миль-Авентис с командой летал в долгую экспедицию на Лерден.
Пару раз оборотни-констебли поводили носами в сторону невидимой леди Риваль, но не останавливали – магов рядом с магической академией всегда было много, и мало ли какой волшебник под мороком спешит по своим делам.
Тиана иногда раздумывала о том, как хорошо, что далекая прабабка-драконесса подарила им нечувствительность к магическому воздействию, но не запретила воздействовать на пространство вокруг тела. Да, с одной стороны, это практически сводило на нет все преимущества такой защиты – ведь всегда можно заморозить или раскалить воздух вокруг человека, поместить в водяную каплю и придумать еще десятки способов навредить. С другой – хорошо, что прабабка не додумалась до этого, – иначе Тиана не смогла бы закончить академию и отдельные заклинания, такие, как невидимость, были бы ей недоступны.
По дороге домой у Тианы не выходило из головы то, что занимало её целиком последнее время, – самочувствие бабушки. Леди Аврора никогда не жаловалась на здоровье, её осанка была всё такой же царственной, а манеры – величественными, но нельзя было не заметить появившейся худобы и бледности, отсутствия аппетита. Узнали, что с бабушкой что-то не так, меньше года назад, когда она начала падать в обмороки и на глазах слабеть. Тиана, будучи целительницей, настояла на полном обследовании, и то, что она почувствовала руками и потом несколько раз перепроверяла, привело и ее, и всю семью в отчаяние. А затем Ти принялась лихорадочно лечить бабушку. И то она долго отнекивалась.
– Старость, дорогая моя, неизлечима, – говорила она наставительно, хотя ей не было еще и семидесяти пяти лет. – Пусть все идет своим путем.
Тиана подозревала и сильные боли, хоть бабушка ни за что не призналась бы. Но лекарства, которые оставляла ей Ти, она пила исправно, в том числе и обезболивающие. И диагноз, опухоль в легких, не оставлял никаких надежд на скорое излечение – даже если бы у них были деньги на проведение сложной хирургической операции, которая ничего, увы, не гарантировала. Или, еще лучше, если бы не один нюанс, – на приглашение сильного мага, которые давно научились спасать таких больных.
Если бы продали особняк, то хватило бы и на операцию, и на спокойное доживание в более скромном домике. Но бабушка встала стеной.
