Удар огня был настолько силен, что противника отбросило к лабазам. Он, может быть, проехал бы по брусчатке еще дальше, но тесаная стена склада удержала его.
Сзади раздался сдавленный крик. Томас оглянулся. Спешившие на помощь бандиту дружки застыли как вкопанные. Затем они, пятясь, скрылись на судне. Послышались команды, удары дерева о дерево, плеск воды, заскрипели блоки, захлопал парус, наполняясь ветром, и судно медленно растаяло в ночи. Только фонарь на корме еще некоторое время помогал отслеживать его путь, но вскоре исчез и он. Лишь звезды мерцали над морем да был слышен мерный шум прибоя.
Томас потрогал жезл. Он был теплым…
Засвистела боцманская дудка, и босые ноги зашлепали по палубе. «Тиамат» готовилась совершить поворот. Ровный боковой ветер избавлял от нужды менять галс, поэтому на ванты грот-мачты никто не взбирался, только травили и подтягивали фалы, шкоты да скрипели блоки. Зато на фоке кипела работа. По выбленкам5 мелькали голые пятки.
Фок спустили, развернули в противоположную от грота сторону и подняли снова. Теперь паруса походили на бабочку. Дхау, слегка зарываясь носом, весело бежало вдоль высокого берега.
Жаркое солнце висело над горизонтом в раздумье – продолжать опускаться или еще подождать. К нему по морю стлалась слепящая дорожка. Морская поверхность томно колыхалась, наполняясь бликами. Солнечные лучи ярко освещали берег и находящиеся там строения, отражались в стеклах окон яркими звездами. За строениями четкими линиями проглядывали холмы…
Портовая гостиница «Красный рассвет» по убранству походила на ночлежку, но была с отдельными номерами. Томас заплатил за комнату, попросил разбудить в пять утра и поднялся наверх по скрипучей лестнице, которую здесь именовали не иначе как трап. Вообще все наименования в гостинице были морские. Не окно, а иллюминатор, не порог, а комингс, комнаты – каюты. Около конторки распорядителя на первом этаже висела рында, которой тот отбивал склянки, оповещая жильцов о времени. Томаса это позабавило.
– Почему гостиница называется «Красный рассвет»? – спросил он у коридорного.
Тот, по всей видимости старый моряк, с грубым обветренным лицом, широкими просмоленными ладонями с короткими сильными пальцами, прищурившись, глянул на постояльца и пробасил:
– Так звали посудину хозяина, – глаза моряка затуманились воспоминаниями: – Знатное было время…
Каюта, в которой поселился Томас, была небольшой. В ней помещалась лишь узкая кровать да расшатанный столик у изголовья, на котором в засаленном подсвечнике торчал огрызок свечи. «Наверно, такие же комнаты на судах», – подумал маг, оглядывая временное прибежище.
Его разбудил стук в дверь. Коридорный, убедившись, что постоялец встал, пошел дальше. Томас выглянул в окно. Начинался день. Солнце нехотя цедило свои лучи сквозь морскую пучину, заполняя пространство зеленоватым светом.
Наскоро перекусив в таверне, Томас отправился на поиски «Каролины» и нашел ее за стоянкой галеона. У галеона несли вахту два пикейщика. Они хмуро покосились на мага, когда тот проходил мимо. Вообще-то их заинтересовал не крестьянин, а жезл, висевший у него на руке, из неизвестного дерева.
«Каролина» была одномачтовым судном с двумя надстройками – на юте и баке, предназначенным для каботажных6 перевозок. В длину вместе с бушпритом оно было саженей двадцать, в ширину – около пяти. Высокая составная мачта, казалось, задевала плывущие над головой облака. Судно слегка покачивалось и поскрипывало кранцами. Мачта тоже раскачивалась и чиркала по небу флагштоком, на котором трепетал флаг. Утренний ветерок играл им. Он приподнимал его, и тогда было слышно пение ветра в вантах-струнах – до того они были туго натянуты, потом бросал – и он безвольно ник.
