— Здравствуй, Летавия. Проходи, присаживайся.
Витания ласково улыбалась, указывая на стул. За спиной зашептались лианы, я прошла вглубь комнаты и мрачно опустилась на стул. Я рассчитывала, что эльфийка при случае защитит от Совета Пяти, уговорит их не выгонять меня. Но её здесь не будет.
— Могу я уйти с тобой, Витания?
— Переживаешь по поводу Совета Пяти? — Эльфика подошла ближе и погладила меня по волосам, её голос как всегда был нежен: — Я слышала о том, что случилось вчера. Хорошо, что никто не пострадал, верно?
— Мне так стыдно, — опустила я глаза.
— Знаю, милая, и уверена, что это простая случайность, у тебя не было злого умысла.
— Не было, но…
— Продолжай, милая, скажи то, что хотела.
Витания тоже присела за стол, расстелила тряпицу, которая лежала тут же, и начала укладывать на неё редкие травы, сохнувшие на стене. Я забеспокоилась:
— Гурмилан? В сочетании с другими травами он способен залечивать самые глубокие раны. Ты что-то видела? Тебя сильно ранят, но ты всё равно туда пойдёшь?
— Не меня, — загадочно улыбнулась эльфийка. — Но мне приятно твоё беспокойство, Летавия.
— Ты уходишь, чтобы помочь кому-то, — с облегчением догадалась я. — Кому-то важному. Он как-то связан с войной?
— Мы все с ней связаны.
— Но не те, кто бесполезен в бою.
Я отвернулась к окну, вдалеке виднелся лес, ветер заигрывал с листьями деревьев и кустов. Где-то там прятался дормун. Тот самый ли? И если да, то почему он выбрал своим домом эти леса? Его тоже сюда привели? И он остался, потому что не знает, где ещё его место?
— Далеко не всё решает сама схватка, — заметила Витания. — Да, иногда она неизбежна, но представь силу того, кто способен уменьшить число жертв. Умом ли, расчётами, силой духа… жертвенностью. А может, и всё вместе. Участие в бою не самое главное, Летавия, куда важнее сделать очередной бой последним.
— Хотела бы я обладать такими силами.
— Тебе это не нужно — у каждого из нас своё предназначение.
— И моё в том, чтобы бездействовать. Быть обузой для собственного народа.
— Я не считаю тебя обузой, Летавия, — ласково улыбнулась Витания. — А по поводу бездействия… Иногда нам нужно ничего не делать, чтобы избежать бо́льшего зла.
— Я не хотела пускать себе кровь, чтобы обрести силы, — тихо оправдывалась я, понимая, что она говорит о вчерашнем. — Это вышло случайно — заноза, которую я вовремя не вытащила из пальца. Я никогда не хотела уподобляться им.
— Тот маг крови… Я рассказывала тебе, почему мне удалось спасти тебя и других детей?
Я подобралась, облокотилась на стол и жадно произнесла:
— Нет.
Витания улыбнулась с доброй печалью и отклонилась на спинку стула:
— Он собрал вас всех вместе, в доме на краю деревни, и я почти уверена, что не для того, чтобы убить. Мне кажется, в некоторых из них против воли живёт что-то доброе, что-то, что нельзя задавить холодным рассудком и взращённым в них бесчувствием к врагу.
— Но мой шрам, — не согласилась я. — Он пытался меня убить, когда ты появилась!
— Маги крови не пытаются, они убивают. А ты, будучи очень смелой, не хотела, чтобы он сжёг твой дом; маленькая и напуганная девочка с веткой в руках против могущественного мага крови. Полагаю, он просто хотел тебя спугнуть.
Я была самой младшей из детей, самой тощей и маленькой, я выбралась из дома, в который нас согнал маг крови, через узкое окошко в крыше — у дверей и окон стояли его псы. Моих родителей убили у меня на глазах, но я не могла позволить ему уничтожить и наш дом тоже — больше мне нечего было терять. Он смеялся мне в лицо, которое затем изуродовал, полоснув по нему плетью огня.
