Возгар улыбнулся – беззлобный поток старческой болтовни направился в привычное русло. Его самого домовик почему-то щадил, избрав объектом домогания непрошибаемого, как скала здоровяка Бергена. За Возгаром Зимич признавал лидерство и без дела дергать привычки не имел. Рослый, широкоплечий как двое мужчин, светловолосый Берген мог за целый день не проронить ни слова, но наемник во всей Вельрике не встречал воина сильней и надежнее молчаливого блондина. Разве что ярл Тур в пору молодости, но то были легенды давно минувших лет.
Зимич демонстративно закатал рукав рубахи, обнажая мощное, покрытое защитными рунами предплечье воина. Берген едва заметно улыбнулся в усы, но руки не убрал, позволяя старику продолжать представление.
– Вот скажи, чем тебе Рёна не угодила? – продолжал наседать Зимич громче, привлекая внимание вошедшей в зал хозяйки постоялого двора. – Так и вижу какие у вас дети пойдут – богатыри в отца, а в мать – красавицы. А дедушка Зимич себе уже и теплое местечко за печкой присмотрел. Буду дом ваш беречь, да за ребятней приглядывать.
От представленной идиллической картины светлого будущего по щеке старца скатилась слеза умиления.
– Что бы дети пошли одного желанья мало. Верный муж познается в поту дней, да в жаре ночей, – Рена выставила на стол исходящего ароматами и текучим жиром поросенка, – да и не ищу я пока его, старче, хватает других забот и утех.
Наклонившись так, чтобы грудь ее не миновала отстраненного взгляда Бергена, женщина добавила:
– Сами драконы мощь тебе свою отдали, не иначе. От кого руны защитные нанес – от злыдней с навиями, или от бойких молодух? – Рёна хихикнула, добавляя, – Сдается мне биться и любиться ты с равной силой горазд?
– Не жалуюсь, – нехотя ответил мужчина, а щеки его под светлой бородой стремительно порозовели.
– Ну-ну, – усмехнулась хозяйка, походя оглаживая широкое плечо мужчины и явно наслаждаясь смущением немногословного великана.
– Вижу другой голод тебя пока терзает. Трапезничай, после поговорим, – от игривой улыбки на румяных женских щечках заиграли ямочки. Подвигнув еду уже пунцовому Бергену, и наполнив до краев кубки Возгара и Зимича, хозяйка удалилась к другим гостям.
Звук кантеле* (струнный музыкальный инструмент похожий на гусли) вплелся в многоголосый шум харчевни.
– Драконьих крыльев мрак, затмивший солнце, принес беду, ввел Вельрику во грех… – вывел высокий голос первые строки известной саги о восхождении династии Крезов к власти. Возгар с интересом обернулся – песни он любил, а хороший скальд-рунопевец ценился на вес янтаря и злата. «Видать, неплохо в «Брюшке» идут дела, раз Рёна смогла певчего музыканта завести», – облокотившись о надежное плечо Бергена и устроившись поудобнее, лучник приготовился слушать.
В длинной льняной хламиде в пол, вышитой черными и алыми драконами, в центр зала вышло самое странное создание из всех, когда-либо виденных наемником. Удивительной была не столько сама внешность – хрупкая, тонкая, принадлежащая то ли хилому парню, то ли недокормленной девице – а ощущения, накрывающие при взгляде на скальда.
– Не от мира сего… – буркнул Зимич, и Возгар согласно кивнул, подмечая точность определения.
Длинные пальцы летали над струнами, едва касаясь. Бледные губы шевелились еле заметно, но чистый негромкий голос взвивался над гулом, привлекал внимание, связывал собравшихся нитью единой мелодии.
