Огоньки в небе - страница 59

– Молодой человек, а почему вы не здоровайтесь? Это не прилично!

– Ой, извините, пожалуйста, – он стал перебить в руках форменную кепку, – Задумался, – его голос дрожал, казалось, что обида вот-вот вырвется наружу.

– Как дела? – спросил незнакомец.

Али остановился, повернулся к сидящему на деревянной скамье. И с некоторым удивлением уставился на него.

– Вы спрашиваете просто так, или действительно хотите знать, как у меня дела?

– Вообще-то я уже знаю, – мирно с расстановкой констатировал человек, – Ведь это мое решение. Там, – он указал на высоченные, толстенные двухстворчатые двери с выставленным у стен почетным караулом, – Только его озвучили.

Теперь курсант окончательно запутался. Оказывается, человек с добрым лицом, сидящий напротив него, принимает активное участие в его, казалось бы, уже решенной судьбе. Мысли лихорадочно сменяли одна другой, – «Зачем? Почему? Что я ему сделал? Почему я?», – а вслух, неожиданно для себя только и произнес.

– А вы собственно кто?

– Кто я, кто я, это не важно. Правильный здесь вопрос, кто ты? По моему глубокому убеждению, тебе, мальчик мой, пилотирование штурмовиками, как бы это тебе сказать, – он немного призадумался, затем вновь улыбнулся, – Немножко, не твое. Держать штурвал тебе скоро наскучит. Для твоего буйного норова и неутолимой жажды к приключением, не место на данной базе. Твое призвание совсем в другом.

Обида куда-то делась, ее место заняло сильное возмущение, – « Какого черта? Да откуда ему знать, что мое, а что нет? Я сам вправе решать и выбирать себе судьбу. Может этот дедуля еще и знает, что именно мне нужно? Нет. Он ни черта обо мне не знает, и не ему решать, что мне делать!» – негодование подобралось к горлу, но вместо этого он просто спросил.

– В чем же?

Человек встал, наклонился, отдернул строгие брюки, выпрямился и с еле заметной улыбкой протянул почти прозрачную, легкую визитную пластинку, – Свяжись, тебя там ждут, – и, не проронив больше ни слова, направился к выходу, непроизвольно чеканя шаг.

Длинный ряд цифр на визитки, ничего ему ничего не говорили. Все расспросы знакомых и непосредственных командиров не принесли желаемого результата. Получалось так, что эта таинственный небольшой полупрозрачный пластиковый прямоугольник, отданный ему не менее таинственным, причудливым стариком является сама собой, тайной или загадочной, запутанной головоломкой. Чем больше Али думал о приглашении пожилого человека, тем больше душа кадета – старшекурсника склонялась разгадать этот неожиданно паявшейся для него ребус. Только

после совета кого-то из офицеров, обратиться непосредственно к командиру « Академии», понял, что не все так просто. В кабинете «Высшего Командования Академии», Годзен стоя по стойке смирно, передал генералу визитку, и объяснив обстоятельства появления у него этого электронного пластика, смущено попросил разъяснить ему эту таинственность. И ему разъяснили. Вот таким образом Али Годзен очутился в команде спецподразделения «Тень», и пока он, ни о чем не сожалел.

Брайс с точностью выполнял рекомендации медика. Годзен проверил зрачки, освещая небольшим наспех сделанным факелом. Сделав еще пару уколов, сообщил, что ничего серьезного нет, и заверил, что к утру тот встанет на ноги. По просьбе Али двое спецназовцев перенесли засыпающего командира в более укромное место, этого имевшего крышу помещения, а сам направился к еще одному пострадавшему. Тем временем лейтенант Халит с остальными членами команды пытался заблокировать свободный доступ штормового ветра. В основном в ход шли повсюду разбросанные камни и большие валуны, но кое-где виднелись валявшиеся плохо отесанные бревна и почерневшие от времени толстенные доски, и так, кстати, годившиеся для импровизированных щитов. Через некоторое время все незащищенные проемы были наглухо забаррикадированы, только небольшой пролом в потолке оставался не тронутым, так как было решено использовать его в качестве вытяжки от костра. Раскаты грома с многочисленными вспышками молний остались за благонадежными стенами, воющий ветер казался не таким уж и страшным, а пылающий костер в центре просторного помещения давал некое подобие комфорта.