– Это досадное недоразумение легко исправить. – небрежно отмахнулась Алиса от возражений бывшего мужа. – Ты купишь мне новое платье, кольцо, еще лучше, чем в прошлый раз, соберешь друзей, и я уверена, что все твои друзья с радостью сбегутся на нашу вторую свадьбу! Ах, милый, – Алиса лукаво улыбнулась. – у тебя намечается еще одна брачная ночь!
– Если и намечается, – отрезал Смолкин, уже не пытаясь быть любезным с бывшей женой. – то, не с тобой! И не рассчитывай!
Зеленые глаза Алисы потемнели от злости.
Она резво вскочила, крутнувшись на высоких каблуках. Узкая юбка задралась выше колен, но женщина этого даже не заметила. Ноздри тонкого хищного носика раздувались от возмущения:
– Не выйдет, Славчик! – резко произнесла блондинка, кипя от возмущения. – Я совершила глупость, но я не дура! Тебе, дорогой, не удастся отделаться от меня, и, если ты нашел себе новую, длинноногую грелку, то будь готов раскошелиться!
Потрясенный Смолкин замер, а, Алиса, распаляясь от собственных слов, продолжала орать, ничуть не беспокоясь о тонких стенах и репутации бывшего мужа.
– Да, да, милый – можешь не строить мне глазки! За удовольствие нужно платить, и ты заплатишь!
–Ты получила все, что тебе причиталось. – ровным голосом произнес Смолкин, собравшись и взяв себя в руки. Все – таки он был деловым человеком, и его не так-то просто было испугать или шантажировать.
– Я не собираюсь считать копейки! – с достоинством произнесла Алиса. – Моя красота нуждается в оправе!
–Ты тратила деньги быстрее, чем я их зарабатывал! – возмутился Смолкин. – Ты и твой любовник хорошо поживились за мой счет! Подобное больше не повторится!
– Подумай хорошо, Славчик! – Алису утомил долгий и нелепый, с ее точки зрения, разговор. – Душевное спокойствие – дороже денег! Я еще зайду. До скорой встречи.
Алиса ласково махнула ручкой и покинула кабинет, мило улыбнувшись бывшему мужу, утирающему потный лоб влажной салфеткой.
Она рассчитывала вернуть себе все утерянные права, и Смолкин с ужасом думал о том, что Саша, такая милая и скромная, может случайно столкнуться с хищницей Алисой.
А, он, Смолкин, уже было размечтался о тихой, семейной жизни.
Владислав Семенович, затравленно взглянул на дверь, через которую удалилась бывшая жена, налил себе в стакан минеральной воды и выпил её залпом, точно стопку водки.
*
– Чего тебе надобно? – недружелюбно хмуря брови, вопрошала Фокина знакомого, бомжеватого вида, мужичка, притащившего под мышкой нечто громоздкое, обмотанное пестрым, цыганским платком. Девушка держала в руках большое яблоко, сочное и готовое к употреблению. Она, вообще, обожала яблоки и хрумтела ими, точно кролик капустой – Я же тебя предупреждала, честно предупреждала – не ходи, обратно ничего не отдам! Что продано – то продано!
Мужик, утирая потный лоб замызганным рукавом фуфайки, икнул от натуги:
– Ты, девка, того-этого, не ругайси .. Я ж к вам по-хорошему, не с пустыми руками. Вот, продать бы.. Задешево отдаю, почти даром.
И, он, ловким движением руки, точно заправский фокусник, сдернул цыганистый платок с громоздкого предмета и Марьяна, совсем было собравшаяся откусить от большого, краснощекого яблока, новый кусок, замерла с открытым ртом.
– Ты, дядя, даешь. – Марьяна, позабыв об яблоке, во все глаза, уставилась на, некогда новую и блестящую, а теперь, самую малость обтрепанную и пыльную, как и хозяин, микроволновую печь. – Ты у нас кто, Дед Мороз?
