Девушка сняла куртку, бросив ее на стул у стены, закатала рукава белой блузы и намочила губку в тазике с водой, что уже был заранее приготовлен для нее Карлом. Мягкими, осторожными движениями она стала обтирать сморщенное лицо мальчика: лоб, щеки, глаза и ее сердце вновь болезненно сжалось. Затем она вернула губку на место, отошла на шаг и, прикрыв веки, поднесла раскрытую ладонь к губам. Тихий, неразборчивый шепот поплыл по залу, заставляя обоих мужчин напрячь слух. В такие мгновения Солье всегда казалось, что она впадает в некое подобие транса.
Алекс склонилась над столом, на котором лежало тело, и посмотрела прямо на Солье, что замер по другую его сторону. В ее глазах бурлила пугающая своей глубиной тьма. Кинг раскрыла ладонь и легко подула на нее, словно сдувая невидимые пылинки. Солье чуть напрягся, он знал — всегда требовалось несколько секунд прежде чем все начинало происходить. Так и в этот раз, он едва сосчитал до десяти, как покойный Мэтью Коллинз распахнул глаза.
Девушка сделала легкий жест рукой, словно что—то рисуя в воздухе и Мэтью, или то, что им было, выпрямился, сев на столе. Накинутая поверх простыня скользнула вниз, обнажая тонкие мальчишеские ключицы, обтянутые морщинистой кожей, отвратительные трупные пятна и ровный, но все равно уродливый шов, оставшийся после вскрытия. Солье прикрыл глаза, привыкнуть к этому нельзя. Где—то внутри его точил один и тот же червь — какая часть души возвращается в этот самый момент? Кто перед ним?
Алекс обошла стол сбоку и обратилась к покойному:
— Посмотри на меня, — голос Алекс повелевал, но мужчина уловил в нем дрожащие нотки, почти граничащие с материнской нежностью.
Как—то она рассказала ему, что пробужденным нужно приказывать, ведь они способны только повиноваться. И теперь Мэтью открыл глаза, стеклянные и совершенно пустые. Какое—то отражение реальности в них еще плескалось, но то было только отражение.
— Мэтью?
— Да.
— Я хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы.
— Отпусти меня. — Прошелестел на это мальчик, а Солье новь невольно вздрогнул, настолько у того был просящий голос.
— Я отпущу тебя, — так как, вопреки ее приказу, глаза пробужденного смотрели не на Алекс, а перед собой, девушке пришлось встать поближе, — когда ты скажешь мне кто тебя убил. Кто сделал это с тобой, Мэтью? Ты видел его?
Пару секунд мальчик молчал, а когда, наконец, заговорил голос его звучал хрипло, словно плохо смазанные дверные петли. Солье подался вперед, стараясь расслышать и запомнить каждое слово.
— Мужчина.
— Как он выглядел? — Алекс вцепилась в край стола так, что костяшки на пальцах побелели.
Мэтью молчал, он продолжал смотреть вперед, не моргая и это пугало детектива больше всего. Он и сам не мог объяснить почему, но его немигающий взгляд буквально замораживал все внутри, хотя вряд ли Мэтью или любой другой пробужденный вообще могли видеть и анализировать увиденное.
— Как он выглядел? — четко повторила девушка, время у нее еще было, как и силы, но выносить это зрелище каждый раз было тяжело. Даже слишком.
— Высокий, — наконец отозвался тот, — молодой. Глаза.. это серебро... жидкое... серебро, — последние слова неживой вытолкнул с трудом.
И Солье понимал почему. Тело разлагалось, оно было повреждено и мимолетная реакция мозга не могла запустить необходимые для жизнедеятельности процессы. Говорить и двигаться для пробужденных было все равно, что решать головоломки. Но описание преступника было вполне однозначным. И хотя, детективу еще не приходилось видеть двуликих с серебристыми глазами, одного брошенного на девушку взгляда хватило, чтобы понять — Алекс задумалась. Ее взгляд изменился, стал жестче, губы сжались в тонкую линию.
