– Я имею в виду не конкретно жену вашу, а ваши с ней номера. У вас – ноль, у нее – единица. Трудно запоминать.
– А я мобильные номера запомнить вообще не могу. И не пытаюсь даже. Они у меня все в контакты внесены.
– Это хорошо, – с удовлетворением заметил Кобаяси. – Это хорошо, когда внесены, особенно в контакты.
– Бог с ними, с нулями и колами – вы там что-то про какую-то четверку начали.
– Да, начал. Так вот, эту четверку нам эксклюзивно выделили все три главных сотовых оператора – и «ДоКоМо», и «Эй-Ю», и…
– Вам?
Мне перечисление главных наших кровососов, наживающихся на естественной потребности человека постоянно чувствовать себя нужным другим людям, хорошего настроения не добавило.
– Да, Минамото-сан. Наш информационный отдел… Понимаете… Мы в структуру городского управления не входим, точно так же, как и в префектуральном управлении, у вас. Мы напрямую Токио подчиняемся, поскольку работа у нас сверхконфиденциальная, нам наши источники засвечивать никак нельзя.
– Понимаю, я в курсе вашего подчинения. На вас информаторы висят, так ведь? А это вопрос деликатный, правильно я понимаю? Что бы из себя эти ваши информаторы ни представляли.
– Правильно понимаете. Наша главная задача – сбор информации о потенциальных и действующих преступных группах и отдельных преступниках, и, как вы верно заметили, получаем мы ее в основном от наших информаторов.
– Для этого у вас и четверка появилась?
– Ну, вы же понимаете, что нашей «якудза» ничего не стоит организовать прослушку сомнительных для нее телефонов. Я говорю об обычных телефонах, тех, которые доступны на каждом углу. То есть если бандиты заподозрят измену или изменника, сесть на его телефонную линию для них проблемы не составит.
– Поэтому вам для ваших стукачей…
– Источников! – холодно поправил меня Кобаяси.
– Хорошо, источников. Значит, для ваших источников вы отдельную линию организовали?
– Да, и эта информация не должна выходить за пределы этой комнаты. Операторы нам с огромным скрипом эту четверку выдали! Вопрос на самом верху решался. Для них ведь это головная боль, сами понимаете какая.
– Небось, не забесплатно они себя этой болью нагружают, – ядовито заметил я. – Значит, раз в записной книжке Шепелева был ваш телефон, то он, выходит, работал на вас?
– Нет, работал он, разумеется, на своем судне, то есть на судовладельца, на капитана, на кого там еще… На себя, в конце концов. А с нами он, скажем так, просто время от времени делился имеющейся у него и интересующей нас информацией.
– По телефону?
– Да. Свое согласие на сотрудничество с нами он дал два месяца назад здесь, в Отару, и мы снабдили его нашим внутренним мобильным телефоном. Как и где договоренность была достигнута, я раскрывать не вправе. Номер, по которому он должен был выходить на связь с нами…
Кобаяси недовольно посмотрел на запись в записной книжке.
– Мы его настоятельно просили не записывать его нигде и в контакты телефона не вводить, но, как теперь видно из этой записной книжки, Шепелев почему-то нашу просьбу не выполнил.
– Очевидно, на память свою не слишком надеялся, – мудро заключил Ивахара.
– Извините, Кобаяси-сан, а вы на каком языке с Шепелевым общаетесь? Вернее, общались.
Я не преминул – как там Ганин говорит? Пощупать его за вымя, что ли?
– Шепелев ни японского, ни английского не знал, – сухо произнес Кобаяси.
– Значит, вы русским владеете?
– Владею. И я, и двое моих подчиненных, которые на этом направлении работают.
