Тот нагнулся и уронил в сугроб очки.
– Ой! – испугалась Ёлка. – Больно, да? Ларик, прости, я не хотела.
– Помоги найти очки. Без них ничего не вижу.
Когда Ёлка подбежала к сугробу и начала приглядываться, Ларик, выпустив изо рта густой пар, схватил её за плечи и повалил в снег. Оба рассмеялись, потом Ёлка вскочила, метнулась по дорожке к торцу здания, Ларик гнался за ней.
Тётя Шура с дядей Сашей стояли на крыльце. И если он, явно голодный и не в настроении, молчал, то она, делая глубокие вдохи, непрестанно верещала о пользе горного воздуха для лёгких.
Пани Вержвецкая, ходя взад-вперёд, недоверчиво поглядывала в сторону расчищенной площадки, наблюдая за действиями Ивана.
– Сева, – крикнула она Деду. – Долго ты ещё собираешься держать нас на морозе?
– Уже скоро, Лидушка, потерпи.
…Салют получился праздничный: в восторге осталась даже привередливая и вечно всем недовольная пани Вержвецкая. В небо взлетали разноцветные кометы; там они крутились, трещали, переливались, словно новогодние гирлянды и разрывались с шипящим свистом. И почти сразу же раздавались новые залпы, и в небо устремлялись ракеты; и снова взрывы и разноцветные волны, переходящие в серебристое мерцание. Небо приобретало самые немыслимые цвета и оттенки: оно окрашивалось в золото, переливалось серебром, краснело, зеленело, становилось синим, на миг делалось оранжевым, плавно перетекавшим в жёлтое. Трещащие искры, шипящие россыпи, мерцающие звёзды – всё это сливалось воедино, создавая незабываемую атмосферу праздника.
После очередного залпа, когда на чёрном полотне сначала образовался сноп красных искр, а потом появились крутящиеся голубоватые жемчужины, произошло непредвиденное.
Раздался устрашающий грохот, сопровождаемый леденящим душу воем. Мы не сразу поняли, что дело тут не в праздничном салюте, и продолжали задирать головы, наблюдая за зрелищем.
Грохот нарастал. Внезапно Иван начал приближаться к крыльцу, за ним едва поспевал Егор Матвеевич. Пани Вержвецкая, не удержавшись на ногах, упала на снег.
– Господи! – кричала Юлия Анатольевна. – Что происходит?
– Похоже на сход снежной лавины.
– Только не это!
– Или обвал.
– Все заходите в гостиницу!
– Стойте! – Иван вскочил на крыльцо, вытянув руки. – Оставайтесь на своих местах. Внутри может быть опасно.
– Мама! – взвизгнула Ёлка, бросившись к входной двери. – Там мама, она спит.
– Ёлка, я с тобой, – Ларик спотыкнулся, растянувшись на ступеньках.
Иван схватил Ёлку, оттолкнул её от двери, сам забежал внутрь.
Пани Вержвецкая крестилась и читала молитву, тётя Шура, дрожа всем телом, прижималась к мужу, Феликс с волнительным трепетом смотрел в темноту – туда, откуда доносился грохот. Уже не такой грозный, но всё ещё устрашающий. Люська стояла с родителями, а Ёлка в голос ревела, порываясь зайти в холл.
– Нельзя, Ёлочка, – увещевал её Ларик. – Всё будет в порядке.
Спустя минут пять, едва Иван вывел на улицу сонную Ксению, а вслед за ними на крыльце появились горничные и повар, Илья Васильевич обратился к управляющей.
– Что вы стоите, у вас есть инструкция или свод правил, объясняющий, как вести себя в подобных ситуациях?
– Н-нет…
– Не может такого быть! В месте, где возможен сход лавин, обвал или оползни, каждый обязан знать, как вести себя в экримальной ситуации. Вы управляющая или кто? Сделайте что-нибудь.
– Не горячись, Илья, – Дед встал между ним и Юлией Анатольевной. – Держи себя в руках.
