Следующее «преступление» случилось в конце листопада. Камень внезапно вспыхнул красным, и эльф едва не опрокинул на себя чашку чая, а когда браслет потеплел возле дома птичницы Рениты, так и вовсе захолонуло – Радда, восьмилетняя дочь вдовы, была его любимицей. Эльф с разбега перемахнул забор… и остановился, как вкопанный. Птичница порешала курицу, а девочка тщетно пыталась догнать рыжего голенастого петуха. Бледный и несколько потрёпанный вид эльфа Радда расценила по-своему: «Ой, дядя Вилль, а вы меня первым поздравить хотели? Приходите вечером ужинать!» Тот едва не взвыл от досады – День Рождения малышки попросту вылетел у него из головы.
На этот раз стражники уже не смеялись, а призадумались. В Равенну улетел голубь Берена, а в ответ Император прислал в Северинг мага. Человек, представившийся Августусом Аквином, оказался типом серьёзным, даже хмурым, с цепким взглядом блестящих чёрных глаз. Он долго водил либром над взбунтовавшимся Индикатором, а затем спустил на стражников собачью свору. «Вы – идиоты! – кричал, брызгая слюной, столичный маг. – Вам объясняли, что его настраивать надо? Почему раньше в Равенну не отписались?» Оказалось, что магический кристалл был настроен на происшествия только с разумными расами, а со временем «растерялся» и стал отслеживать любые живодёрства.
Однако на этот раз Индикатор не ошибся. В переулке было тихо и пусто, за исключением согнувшегося у стены стражника Геварна и бледного, как полотно, Акима. Могучий солдат, повидавший изуродованные тела нелюдей после ночи Алой Войны и не раз принимавший участие в ловле нежити, ничего не мог сказать и лишь бестолково размахивал руками. Вилль подошёл к телу и тут же мысленно возблагодарил домового, что тот поленился приготовить завтрак, иначе эльф тоже отправился бы к стенке.
– Она уже давно тут лежит! Почему сразу сигнал не подали? – хмуро спросил эльф, рассматривая скрюченные, покрытые инеем пальцы женщины. – В караулке Сатьян, да?
– Проспал, наверное, – Аким, отведя глаза, пригладил светлые волосы.
– Опять надрался! – припечатал капитан. – Когда нашли?
Агафью обнаружили наутро. Патрульные стражи увидели торчащую из сугроба ногу и решили, что кто-то по пьяни решил вздремнуть в такой своеобразной холодной кровати. Подошли ближе и дёрнули. Нога легко выскочила из снега, и тревожное недоумение загорчило привкусом страха. Конечность была одинока, тела к ней не прилагалось. Сама Агафья обнаружилась неподалёку, в другом сугробе, и выглядела она гораздо хуже, чем при жизни. Вокруг шеи кто-то кокетливо повязал её собственные внутренности, половина лица была разодрана до кости, а в единственном уцелевшем глазу застыл такой первобытный страх, что стражники невольно отпрянули. Темар, на бегу теряя сапоги, помчался в караулку будить Сатьяна и посылать сигнал остальным.
– Что делать будем, а, к”питан? – отлепился от стены Геварн. – Никогда ж такого не было! Что за зверь у нас завёлся?
– У этого зверя странное чувство юмора, – поморщился Вилль. – Несите её в тюрьму, после осмотрим, а я… С ночи ворота заперты, и открывать их я не собираюсь. Видимо, мы теперь в осаде…
– А до обозников-то успеем ли поймать? Загрызут же… Свои загрызут! – мрачно буркнул Аким.
– Значит, должны поймать! Давайте, тащите простыню и заворачивайте… эээ… всё, что соберёте.
– Ну, теперь-то Демьян волюшку получит! – Геварн хмыкнул и почесал затылок.
