- Вот… я и отступила… думала, что взрослая уже, да и чего мне сделается-то? Привыкла, что люди меня не видят… а тут вот… срезали. Я в лавке только и поняла… книг выбрала, платить хотела, а вместо кошеля одни веревочки. Обидно стало до слез. Я и разрыдалась. А он спросил, чего реву… и книги мне сунул. Потом сказал, что одной гулять не стоит, что… опасно… и мы гуляли вместе. Он, его приятель и я…
Дарья вновь всхлипнула.
- Я ж тогда… я просто запомнила его… я людей хорошо запоминаю, а он… он…
- Тебя забыл?
Дарья кивнула.
- Так…
Лизавета прикусила губу: вот и чего сказать? Правду? А кому она нужна? Дарья и сама понимает, что дар у него особого свойства, да и без дара всякого попробуй-ка вспомни девицу, которую видел один раз в жизни и много лет тому.
- Я понимаю все, - она похлопала ладонями по щекам. – Просто… я тоже не думала, что… а встретила и… я без него не хочу… он хороший. Добрый…
- Кто?
- Цесаревич, - прошептала Дарья, слезы по щекам размазывая, и без того красные, те запунцовели совсем уж болезненно. – Он… надо мной не смеялся.
Да уж, изрядный повод, чтобы влюбиться.
- Только… он меня теперь забудет.
- Может, не забудет.
- Забудет, - с убежденностью произнесла Дарья. – Все же забывают и… и вообще… кто он, а кто я? У папеньки род не древний, у меменьки тоже… денег у нас немного, а… да и вовсе…
Она махнула рукой и тихо добавила:
- Пусть уж лучше забудет. И я бы сама… если бы могла… а он… лучше так. Для всех.
…Лизавета кивнула. И она не отказалась бы забыть… у князя вот глаза светлые. А еще он хмурится забавно. И вообще… но кто она? Недоразумение, которому титул достался и вообще… дева старая, бесприданница, сестрами отягощенная. На таких князья не женятся.
Лизавета коснулась губ.
…дура она, а не дева старая. И сама виновата.
…к завтраку накрыли в саду. Наверное, сие было даже мило, во всяком случае прочие участницы, которых осталось с две дюжины, громко восхищались необычностью завтрака и красотою сада. Их императорское Величество присутствием своим завтрак не удостоило, а вот Анна Павловна была.
Она заняла место подле пустующего кресла.
И сидела, задумчивая, отстраненная, казалось, не обращающая на девиц ни малейшего внимания, что, впрочем, никак не сказалось на их старательности.
- До чего великолепные розы! – воскликнула Залесская, обмахиваясь веером. Темно-синий, он несколько дисгармонировал с легким платьем цвета шампань.
Наряды у участниц вновь были до удивления схожи, выполнены в одном цвете и в одном стиле, что, кажется, многим было не по нраву. Впрочем, спорить с Ламановой, не говоря уже об императрице, девицы не смели. А потому силились украсить себя хоть как-то, чтобы выделиться. И вот у кого-то на волосах появилась узкая лента с искусственным цветком. Кто-то мушку к губе приклеил или вот нарисовал ярко-красные губы…
- Сразу видно, что создавал их настоящий мастер, - Марфа поднесла к губам кофейную чашку, но к напитку не притронулась. – Моя матушка училась в Университете, и она говорила…
- А вы? – нарушила молчание Анна Павловна.
- Простите?
- Вы не учились?
- К моему сожалению…
- Почему?
Марфа несколько смутилась.
- Потому что дура, - тихо произнесла Авдотья, которая после вчерашнего сделалась на редкость задумчивой. – И даже папенькины деньги этого исправить не в состоянии.
- Это как-то… неприлично…
- Почему?
- Тамошние нравы… простите, всем известны… и потому удивительно знать, что… некоторые не скрывают своей… - веер развернулся и задрожал. - …своего… образования.
