Например, в Находке до сих пор продолжались убийства то чеченцев, то местных «авторитетов». Война началась с девяносто первого года, и закончится, «помнил» Субботин, лишь к две тысячи десятому. Но в Находке чеченцы столкнулись с группировкой «Давыдкина-Вытирайлова», поддерживаемых, как знал Мамаев, милицией, а именно управлением по организованной преступности, действующим по иезуитскому девизу: «цель оправдывает средства». Сейчас группировки были фактически ликвидированы. Многие члены убиты, некоторые арестованы и осуждены. Лидеры находились в розыске. Однако выстрелы и взрывы ещё случались.
Своим хамством Мамаев показал, что похищенный чеченцами «товар», его не интересует на столько, чтобы из-за него рисковать жизнью и здоровьем. Он не хотел давать похитителям рычаги влияния. Что-то они, о том, что Субботина интересует Галина, как женщина, наверное, знали. У чеченцев разведка работает очень неплохо. А Субботин мог и проговориться кому-нибудь о своих чувствах.
Потому того Галину и похитили. И если бы Субботин сейчас раскис, то из него бы «свили верёвку», а Галину всё равно бы не отпустили. Скорее всего, она видела похитителей и смогла бы их опознать.
Всё это понял Мамаев, когда проснулся. Он даже подумал, что пока он спал, разумы Субботина младшего, и Субботина старшего «посовещались» и сделали вывод. Вывод Мамаеву не понравился, но ему пришлось с ним согласиться. Согласиться с тем, что Галину ему не отдадут. Или отдадут, но только лишь для того, чтобы взорвать их вместе.
Звякнула рация.
– Ты, что, охренел? – спросил чей-то голос. – Ты что творишь, Субботин? Если по твоей вине сорвётся операция по освобождению заложника, мы тебя в землю зароем!
– Ты кто? – спросил Мамаев.
– Конь в пальто! – сказал голос. – ФСБ…
– Ну, так вот, конь в пальто ФСБ, скачи и ты нахуй, – сказал Мамаев и прервал разговор.
Он прошёл на кухню и, открыв ящик стола, увидел пачку золотого кофе «Лавацца».
– Хорошо живут, – сам себе сказал Мамаев, имея ввиду разведку генштаба вооружённых сил России.
Сам он это кофе не пробовал, но снова всплыла память Субботина, пришедшего из две тысячи двадцать третьего года. Он, кстати, чувствовал, что сейчас Субботин старший доминировал в теле, потому, что Юрий видел всё окружающее, словно со стороны и, что главное, чувства его притупились. Притупились настолько, что возможная гибель его жены уже не казалась ему катастрофой. В голове даже возникла неприятная для Мамаева мысль, что из их двоих: Юрия и Галины, надо спасать того, кого спасти легче. Нельзя оставлять двоих маленьких детей без обоих родителей. И хоть Мамаев в теле Субботина никак не может сойти за их отца, но посвятить свою жизнь им он в состоянии.
Снова сработал зуммер «Кенвуда».
– Говорите, – сказал Мамаев.
– Слышь, Абдула, – сказал голос с гортанным и одновременно гнусавым акцентом, – ты не горячись, да?
– Я не горячусь. Просто не люблю, когда меня кто-то хочет взять за яйца. Если это конечно не красивая девушка. Или я чего-то не понял? Может быть тот, кто со мной говорил хотел у меня отсосать?
– Я тебе сейчас твои яйца отрежу, – зарычал голос первого переговорщика.
– Тап ала! (Молчи!) – проговорил второй, явно обращаясь к первому.
– Ты найди сначала меня, овца ебаная, – крикнул в рацию даже не Мамаев, а Субботин. – Сейчас я знаю, что вы меня ищите. Не знаю, правда, зачем, но не хаш кушать, это точно. И хрен вы меня найдёте сейчас, если только я сам не захочу, чтобы вы меня увидели.
