– Ты очень сильный человек, Абдула. Мы уважаем сильных людей. И мы хотели бы порешать всё миром. Если ты скажешь, что откажешься от положения, мы вернём тебе женщину, извинимся и выплатим любую компенсацию. В разумных пределах, конечно.
– У тебя точно есть высшее образование, нохч. Называю тебя так, потому что не знаю твоего имени.
– Ничего страшного. Когда-нибудь ты узнаешь его. Или за дружеским столом, или когда один из нас будет смотреть в глаза умирающего врага. И у меня, да, есть высшее образование. Я инженер. Когда-то был. Ваш Горбачёв начал ломать мою жизнь, а Ельцин продолжает начатое.
– Ха-ха! – хохотнул Субботин. – Смотрю, вы нохчи так все перестроились, что расстроились! Ха-ха! Стихами, блять, заговорил! Но не об этом сейчас. Как ты собираешься разойтись миром?
– Приезжай и забирай женщину! – сказал собеседник.
– Я ему уши отрежу, – сказал первый чеченец.
– Ха-ха, – снова не удержался Субботин. – Вы там промеж собой сначала договоритесь, как вы будете решать: миром или не миром.
– Если не замолчишь, я сам тебе отрежу уши, – сказал по-русски второй собеседник. – Не слушай его. Он ничего не решает. Обидел ты его сильно. Сам должен понимать.
– Куда ехать? – спросил Субботин.
– Наш человек встретит тебя на дороге и проводит к месту встречи.
– Я буду не один, ты понимаешь? – хмыкнул Субботин. – Со мной будут мои бойцы. Много бойцов.
– Ты воевать едешь? Зачем тебе много бойцов? Или боишься?
Рация в руке уже жгла руку и Субботин завернул её в кухонное «вафельное» полотенце «не первой свежести» чистоты.
– Не повторяй ошибок своего земляка, инженер, чтобы потом не обижаться на меня.
– Извини, – неожиданно извинился чеченец.
– Ты мудр и я тебя извиняю. Продолжай. Где я должен встретить твоего человека?
– Я не знаю, где ты сейчас находишься, поэтому скажу так. Будешь ехать от остановки Молодёжная в сторону Зари. В двадцати метрах от остановки увидишь скомканную газету. В ней будет лежать пейджер.
– Какой пейджер в газете? На улице дождь?
– Пейджер будет в полиэтилене, – спокойно пояснил нохч. – Если его возьмёшь ты, то на негог п ридё1т сообщение с адресом, где будет ждать связной.
– Ну ты, инженер, и закрутил шарманку. Как в шпионском романе. Ты, наверное, не инженер?
– Я военный инженер, Абдула.
– А если его возьмёт мой человек? Я не хочу оставаться лежать на обочине дороги, посечённый обрезками гвоздей.
– А своего человека не жалко?
– Его вы не взорвёте. Какой смысл?
– Если ты помашешь из своего джипа рукой, пусть берёт.
– Ага! Я помашу, а снайпер мне башку развалит? Будет так. Мы подъедем на трёх «Паджериках». Ты мои машины видел? Знаешь?
– Видел! Знаю!
– Ну, и вот… Выйдет Санёк – мой начальник охраны. Знаешь?
– Знаю.
– Порешали?
–Порешали.
– Тогда поехали.
– Закладка будет на месте через тридцать минут.
– Ну и хорошо. Отбой связи.
– Но когда сядет связной, в машине должен сидеть ты. Он тебя знает в лицо.
Субботин отключил «Кенвуд», поставил горячую и почти разряженную рацию в зарядник и посмотрелся в зеркало прикреплённое к стене. Узнать в нём сейчас без парика и линз, делающих его голубые глаза карими, Субботина было не реально. Мамаев посмотрел на себя и горько усмехнулся. Кто он сейчас? Субботин или Мамаев? Кого в нём больше?
