Запинаясь и хохоча в голос, поскакали с девчонками к двери чёрного входа, что вела в замок, за ней по тёмной винтовой лестнице на пятый этаж, заполняя пустую шахту щёлканьем каблучков и тихим хихиканьем.
Хвоя приоткрыла узкую дверь, сунула в коридор голову и поманила нас рукой.
Мы, стараясь не издавать звуков, разбежались кто куда по красной ковровой дорожке, спрятались в своих комнатах.
Я куртку сняла, вошла в свои покои.
Вскочили на ноги три няньки в голубых шёлковых платьях.
Напугали меня. Хотя стоило ожидать, что меня потеряли. Бал в мою честь, я главное действующее лицо.
— Царевна! Ты умом тронулась?! — одна из олених схватила меня за руку и потянула к зеркалу. — Отец убьёт тебя, уже три раза приходили тебя искать.
Оленихи делятся на два типа: бесформенные с вытянутыми лицами, ужасно некрасивые на тонких ножках, и великолепные красавицы. Так вот первые два типа никогда не показывают на балах и прячут в гаремах.
Это жёны моего старшего брата Егора. Родного брата. Мама так назвала его в честь одного из своих сыновей, которого потеряла, в прошлой жизни.
Уродливые оленихи завидуют красивым, и если есть возможность сильно угнетают.
Но меня они побаивались. Просто… Если б у мамы было больше дочерей, то возможно, меня бы так не ценили. Но царица Еленя во мне души не чает, и угнетает меня только мой отец, другие откровенно боятся оскорбить меня или навредить.
Оленихи быстро раздевали меня, затыкали носы, от запаха людей. Чтобы скрыть его, натирали моё хрупкое тело ароматными маслами.
Я смотрела на себя в зеркало, когда одна расчёсывала мои волосы, а другая одевала меня в прекрасное алое платье. Красный – цвет праздника у оленей. Я в таком платье буду единственная. Потому что именинница.
Под грудью шёлковая лента, рукава полупрозрачные, а на плечах броши золотые. Застегнули на шее ожерелье стойкой в несколько рядов жемчуга, на вырез платья легли тонкие цепочки. В уши серьги с рубинами, на ноги золотые туфли с тонким каблучком. На каблуках обязательно стальные набойки. Чтобы цокать. Это такая традиция.
Волосы духами полили.
— Вот теперь как выветрить этот запах, — фыркали невестки. Одна открыла окно и моей шёлковой подушкой махала, как веером, запуская в комнату свежий воздух.
В дверь постучали, когда оленихи крепили к брошкам плащ.
В комнату вошёл двухметровый здоровый Егор. Карими глазами грозно посмотрел на меня, но потом взгляд его стал умилённым.
Егор меня любил. Улыбнулся.
Он хороший, добрый. Помог своим жёнам воткнуть в мою высокую причёску живые карликовые лилии и розы.
— Где была, Лилея? Отец и царица ждут уже давно.
— Мы с подругами немного погуляли, — виновато посмотрела на брата.
— Рожки выпусти, — улыбнулся олень.
Я напряглась и выпустила рога. Ветви серебрились.
Я покраснела.
Дело было в том, что у меня неправильная расцветка. Моя важенка серебристая с белыми пятнами. И хотя Еленя умиляется, когда я в обороте, большинство считают это браком, плохим знаком и вообще редкостной гадостью. И даже фыркают за глаза, что я, скорее снежный барс, чем важенка.
Поэтому у меня есть некоторые комплексы неполноценности по поводу раскраски.
Мои оленьи рожки собрали причёску в свои острые ветви, заменив корону. На них повесили золотые цепочки, как паутину.
Егор предложил мне локоть и повёл торжественно из комнаты.
В коридоре к нам присоединились мои подруги в разноцветных шёлковых платьях.
