Лицо женщины вытянулось, словно она услышала самую страшную новость в своей жизни. Не в силах больше стоять на ногах, она рухнула на скамейку и поинтересовалась:
– А вы не боитесь, что ваша аллергия передастся ребенку?
Мне на секунду показалось, что она всерьез собирается разубеждать нас заводить потомство.
– Это не наследственное, – успокоила Амаранта.
– Понятно, – разочарованно протянула женщина. Она не стала развивать эту тему, видимо, посчитав её бесперспективной. – Меня, кстати, Кристиной зовут.
Мы в свою очередь тоже назвали имена, и она заявила, что, наконец, поняла, откуда у Эмми такой странный акцент (Амаранта была родом из Прибалтики), списав на него и необычный тембр голоса моей любимой.
– В этом городе лучше не рожать детей, – глядя вдаль, предупредила Кристина. – Я сама родилась и выросла здесь, и уже тогда дети тут часто болели.
– Вы имеете в виду простуду? – уточнил я, еще не понимая, куда она клонит.
– Не совсем, – женщина помолчала, но, видимо, решив, что мы, в сущности, находимся с ней в одной лодке, решила поделиться наболевшим. – Вику я родила здесь же. Я вообще ни разу не выезжала за пределы города. А ведь мама уговаривала меня ехать рожать в областной центр, – она вздохнула, видимо, сожалея, что не послушалась мать. – Но, думаю, это все равно бы ничего не изменило.
– Ваша дочь больна? – кажется, Эмми осенила какая-то догадка, и она поспешила её проверить.
– Врачи говорят, что это генетическое заболевание, и ничего поделать с ним нельзя, – кивнула несчастная мать. – Недалеко от города находятся залежи какой-то руды. Именно они и влияют на развитие патологий у детей.
Я посмотрел на ребенка, самозабвенно лепящего куличи. Девочка выглядела вполне здоровой. Румяные пухлые щечки, серьезные умные глаза и ловкие движения совершенно не вязались с представлениями о какой-то болезни.
– Так и не скажешь, да? – заметив мой пытливый взгляд, усмехнулась Кристина. – Физически она здорова. Дело в её голове.
– Она агрессивна? – уже имея опыт общения с ребенком, предположила Эмми.
– И это тоже. Еще Вика необщительна, замкнута в себе, и у неё множество навязчивых идей.
– И эти дети, – Амаранта запнулась, – они что – тоже все…
– Да, – Кристина в очередной раз кивнула, – они все больны
Я осмотрел площадку. Теперь стало понятно существующее на ней разделение. Больные дети находились на «тихой стороне». Они не нуждались в общении со сверстниками, пусть даже с себе подобными. Каждый ребенок был занят исключительно собой, игнорируя окружающих.
– А они не боятся заразиться? – спросил я, намекая на здоровую часть детей.
– Это не передается. Заболевание врожденное, – пояснила Кристина. – К сожалению, его нельзя выявить при беременности. Оно проявляется у ребенка лишь годам к пяти. А к половому созреванию достигает своего пика, – с ноткой ужаса сказала она.
Только после этих слов я догадался, что еще показалось мне странным на площадке. Если на «шумной стороне», где играли здоровые дети, были представители всех возрастов вплоть до подростков, то на той половине, где стояли мы, присутствовали только дети младшего возраста, не старше десяти лет.
– И каков же пик? – с содроганием прошептала Эмми.
– Полное асоциальное поведение, – заученно ответила Кристина. Должно быть, врачи не раз твердили ей нечто подобное.
Мы все ненадолго замолчали, глядя на играющую Вику. Какое будущее её ждет?
