– Это нельзя вылечить? – поинтересовался я с надеждой.
– И наши врачи, и приезжие специалисты бьются над этой проблемой, но я не думаю, что им когда-либо удастся её решить. Нельзя же вылечить болезнь Дауна.
Кристина резко поднялась и направилась к песочнице; словно устыдившись своей откровенности, она торопилась отделаться от нас. Она начала подбирать пасочки дочери, судорожно запихивая их в пакет, но они постоянно выпадали из дрожащих рук, и я поторопился на помощь. Когда отдавал последнюю формочку, женщина сжала мою руку и произнесла:
– Если хотите иметь здоровых детей, то лучше уезжайте отсюда.
Сказав это, Кристина подхватила сопротивляющуюся девочку и поволокла её прочь. Ребенок лишь раз обернулся, чтобы посмотреть на меня, и это был один из самых тяжелых взглядов, которые видел в своей жизни. Обычно так в каких-нибудь фильмах ужасов смотрит ребенок, играющий роль главного монстра, уничтожающего все вокруг.
– Вот это девочка! – присвистнул Дима у меня за спиной. Он как раз успел заметить прощальный взгляд ребенка. – Слышал бы ты, какую считалочку она тут напевала, – брат выглядел потрясенным.
– Я слышала, – вмешалась подошедшая Эмми, слух которой был во много раз острее человеческого. – Могу повторить, – предложила она; её память была лучше, чем у с Димой вместе взятых, и не приходилось сомневаться: она способна это сделать.
– Давай, – согласился я, потому что меня разбирало обычное любопытство.
– Раз, два, три, на нас посмотри, – продекламировала Амаранта будничным тоном, но у меня все равно побежали мурашки по телу. – Четыре, пять – не успеешь убежать; шесть, семь, восемь – с тебя за все мы спросим; девять, десять, раз – есть клыки у нас. Два, три, четыре – нас сильней нет в целом мире; пять, шесть, семь – будет больно всем; восемь, девять – станем смерть мы сеять. И еще раз десять – на спасенье не надейся.
Эмми замолчала, и воцарилась тишина. Лично я не представлял себе шестилетнюю девочку, напевающую эту считалку. Должен вам сказать, мне стало не по себе. Откуда она её только взяла?
Дима, кажется, думал о том же, так как задал вслух мучавший меня вопрос:
– Она что, сама её придумала? Я что-то раньше ничего подобного не слышал.
– Это детский фольклор, – ответил, сам не веря в сказанное. – Помнишь, например, стишки про маленького мальчика? Думаю, это оттуда же.
Мы с Димкой принялись спорить на тему детских стихов и страшилок, и я не заметил, когда именно Эмми потеряла интерес к нашему разговору. Лишь минут через десять, оглянувшись в поисках Амаранты, увидел, что она отошла довольно далеко. Девушка стояла поодаль, внимательно наблюдая за игравшими детьми.
– Эмми, – окликнул я, – что-то случилось?
Я не видел её лица, но по напряженной позе понял, что она чем-то заинтересовалась.
– Я снова это чувствую, – ответила девушка, не оборачиваясь.
– Ты можешь определить источник?
– Это дети, – немного удивленно, но вместе с тем уверено сказала Амаранта. – Странная энергия идет от них.
Эмми говорила о малышах, играющих на «тихой стороне» площадки. Как только она произнесла последнее слово, дети, которые, казалось, сидели совершенно обособлено друг от друга, внезапно как некий единый организм одновременно подняли головы и посмотрели на нас. Было в их маленьких глазах что-то первобытное, заставляющее кровь холодеть. Точно так же недавно смотрела девочка Вика. Под напором этих взглядов мы, не сговариваясь, отступили.
