#Охотник на волков - страница 18



– Счет идет на дни. Мы очень торопимся на юг. Время так и бежит. Утекает сквозь пальцы. Прямо как песок.

#Волк третий

Я хорошо помнила ту ночь, когда мы покидали Ларосс. Несмотря на стылый воздух и облачка пара, вырывавшиеся у нас изо рта, от земли исходило странное тепло. Мы направились в работавшие и ночью Красные конюшни, чтобы взять пару резвых лошадок для горной переправы. Это был новый вид заработка предприимчивых жителей Королевства: предоставить лошадь напрокат в одном месте и принять ее в конечном пункте вашего путешествия. Поначалу казалось, что замысел обречен на провал. В стране война, а бандиты и воры только и помышляют, как бы увести хорошую лошадку. Да вот только люди, которые затевали Красные конюшни, знали, с чем им придется столкнуться. По обе стороны гор Хаурака не было более мощной гильдии и более сильного братства, чем «лошадники» – и они выслеживали конокрадов и тех, кто «забывал» вернуть животное в стойло, когда срок договора истекал. Даже я, насколько бы сумасшедшей ни была, не рисковала напрямую сталкиваться с этими хмурыми парнями в красных рубашках. Истории, которые про них рассказывали, были более жуткими, чем страшилки ратарана, и гораздо более правдивыми.

Мои новые клиенты, Слэйто и Аэле, взяли на себя все расходы по аренде лошадей, и город мы покинули верхом на трех каурых тонконогих трехлетках. Я уже привыкла не привязываться к лошадям. Мне их приходилось менять чаще, чем чередовались сезоны, а иногда они погибали. Собственно, я привыкла не привыкать к чему бы то ни было. Даже будь то особенно вкусное кушанье или частые прогулки по одной и той же дороге. Каждая такая «зацепка» делала меня слабее. Когда есть что-то, что тебе дорого, значит, есть что терять. А когда тебе есть что терять, не сомневайся: ты это потеряешь. А от потерь бывают только боль, разочарование, дурные мысли и несвежая кожа лица.

Поэтому я покидала Ларосс с легкой душой. Я слишком задержалась в этом городе. Теперь за его стенами воздух показался мне свежее, а впереди меня ждало множество дорог и городов: целый мир. Оставалось только довести сумасшедшую парочку до конца Перешейка, и можно было отправиться в южную столицу земледелия Харам или сесть в порту Тонхи на корабль и отплыть на острова. После двухлетнего перерыва целый континент вновь раскрылся передо мной, словно бутон диковинного цветка.

Когда мы выезжали из города, Аэле говорила без умолку: о погоде, луне, дуновении ветра, гриве ее лошади, пыли из-под копыт, вчерашнем завтраке и грядущем дне. Эту маленькую перепелку невозможно было заставить замолчать. Да и почему-то не хотелось – при всей её наигранной восторженности, она была простым и милым ребенком, довольно искренним и добрым в своих мыслях. Ее щебетание занимало разум и вытесняло тревожные мысли.

А тревожиться было о чем. Чем дальше мы удалялись от Ларосса, тем авантюрнее мне казалась затея с пересечением Янтарного перешейка по уделу Поглощающего. Никто из этих двоих и словом не обмолвился, куда они так спешат. Но, видимо, торопились влюбленные изрядно, раз даже Высший черный маг их не пугал. Я не могла назвать разговорчивость Аэле болтливостью, ведь получить от нее ответы на конкретные вопросы мне так и не удавалось. Может, сказывалось и то, что я подрастеряла навыки светского общения за два года наемнической жизни.

Выходит, мне стоило чаще вглядываться в свое отражение в зеркале и следить за тем, как я говорю с посторонними. Мои короткие реплики и суровый взгляд исподлобья все больше и больше напоминали мне одного человека. Его последним желанием стало никогда не увидеть в Лисенке самого себя. Посмотри он на меня со стороны сейчас, расстроился бы. Не осталось ни Лисенка, ни Волчонка.