– Где он? Вернулся?
– Да, «боинг» приземлился в девять утра. Он сейчас в своем кабинете. – Майкл был поражен: впервые он видел Старика без маски.
– А девчонка? – С момента ее развода он ни разу не назвал ее дочерью.
– Джонни поместил ее в частную больницу.
– Никакой пользы от этой суки, – негромко сказал Старик, и Майкл проглотил готовый сорваться с губ протест. – Возьми блокнот. Хочу, чтобы ты кое-что записал. – Старик хрипло засмеялся. – Посмотрим! – сказал он, и звучало это как угроза. – Посмотрим!
Врач ждал Джонни в аэропорту.
– Увезите ее к себе, Робин. Прочистите и хорошенько подкормите. Она по горло в наркотиках и, похоже, месяц не ела.
Трейси начала приходить в себя.
– Куда это?..
– В больницу. – Джонни предупредил ее следующий вопрос: – И будешь там столько, сколько необходимо.
– Я не…
– О да, обязательно. – Он взял ее за руку, врач – за другую. Все еще слабо протестуя, она пошла за ними к машине. – Спасибо, старина, займись ею как следует.
– Получишь назад как новенькую, – пообещал Робин и уехал.
Джонни несколько минут смотрел на массивный квадратный силуэт горы – это была его собственная, очень личная церемония возвращения. Потом вывел из гаража аэропорта свой «мерседес», решил, что не вынесет расспросов Руби, и направился на работу. Там у него была ванная, а в ней – всегда наготове чистая сорочка и бритвенные принадлежности.
Когда он появился в стеклянных дверях роскошно меблированного и украшенного коврами помещения главной конторы «Ван дер Бил дайамондз», на него набросилось племя амазонок, пожирательниц мужчин.
Две хорошенькие секретарши радостно загалдели:
– О, мистер Ленс, целая пачка бумаг…
– О, мистер Ленс, ваша супруга…
Стараясь не бежать, он почти добрался до двери своего кабинета, когда из засады показалась голова секретарши Старика.
– Мистер Ленс, где вы были? Мистер Ван дер Бил спрашивает…
Это привлекло внимание Летти Пинар, его личной секретарши.
– Мистер Ленс, слава богу, вы вернулись.
Джонни остановился и, сдаваясь, поднял руки.
– Не все сразу, дамы. Теперь я здесь, не паникуйте.
«Встречающая делегация» захихикала, а церберша Старика, фыркнув, исчезла за своей дверью.
– Что самое важное, Летти? – спросил Джонни, садясь за свой стол и просматривая стопу почты. Одновременно он развязывал галстук и расстегивал пуговицы сорочки, собираясь в ванну.
Когда Джонни быстро брился и принимал душ, они с Лети перекрикивались через открытую дверь ванной. Она рассказывала ему обо всех событиях в жизни компании и дома.
– Постоянно звонила миссис Ленс. Когда я сказала, что вы в Картридж-Бей, она назвала меня лгуньей, – Летти помолчала, а когда Джонни вышел из ванной, спросила: – Кстати, а где же вы были?
– Хоть вы не начинайте. – Джонни склонился к столу и начал просматривать накопившиеся бумаги. – Вызовите мою жену, пожалуйста. Нет, подождите. Скажите ей, что я буду в семь.
Летти увидела, что он занят, встала и вышла. Джонни сел за стол.
Компания «Ван дер Бил дайамондз» переживала тяжелые времена. Несмотря на протесты Джонни, Старик вкладывал всю прибыль в другие свои предприятия – фирму по приобретению земельной собственности, в фабрику одежды, «Рыбные промыслы Ван дер Била», большую ирригационную систему на реке Оранжевой, – и теперь «шкаф» почти опустел.
Береговая концессия подошла к концу короткой, но славной жизни. Разработки подступили к линии сброса. Старик за крупную сумму продал концессию «Квиб Хоч» большой компании, но деньги тут же были выведены из-под контроля Джонни.
